8 июля Геринг вновь пригласил Далеруса к себе и сказал: «Я переговорил с фюрером относительно предложенной вами встречи с английскими бизнесменами в Швеции. Он согласен, но при одном условии. Тот факт, что мы встречаемся для обсуждения европейской обстановки, должен быть сохранен в абсолютной тайне».
Вскоре для обоих стало очевидно, что не может быть и речи пи о какой секретности переговоров, если Герингу придется поехать в Швецию. Поэтому местом встречи был избран уединенный дом возле города Бредштадт в Шлезвиг-Гольштейне, у самой датской границы.
Шведский бизнесмен сел в следовавший в Англию самолет и по прибытии в Лондон был препровожден к лорду Галифаксу. Глава Форин Оффиса начал уже проявлять некоторый энтузиазм к предлагаемым переговорам с Герингом; возможно, он понял, что переговоры с Вольтатом ни к чему не приводили. «Откровенное обсуждение, свободное от всяких ограничений, между руководящими английскими деятелями и членами немецкого правительства может в настоящий момент оказаться исключительно полезным, — сказал Галифакс. — Если переговоры будут иметь позитивные итоги, эта встреча позволила бы проложить путь к конференции между полномочными делегациями, которая могла бы состояться в Голландии или Швеции».
И Далерус вернулся в Берлин, чтобы еще раз посоветоваться с Герингом. Первая англо-германская встреча в Шлезвиг-Гольштейне была наконец согласована и назначена на понедельник 7 августа.
К этому времени Европа была значительно ближе к войне, а Далерус оказался в гуще событий, связанных с этим.
Уильям Стрэнг понимал, что выбор его в качестве руководителя английской делегации для переговоров в Москве был катастрофически неудачен. Беда заключалась в том, что он не занимал достаточно высокого положения в правительственных сферах Англии. Международная дипломатия напоминает старые времена Голливуда: не столь важна суть фильма, сколь важно то, какие звезды экрана в нем играют. Уильям Стрэнг хорошо это понимал: хотя он был наделен правительством специальными полномочиями, когда отправлялся в Москву для ведения переговоров о заключении пакта, эти полномочия не были неограниченными. Он не имел полномочий принимать на месте самостоятельные решения; все, что он мог делать,— это заявлять, что, по его мнению, правительство согласится с тем или иным конкретным предложением, а затем консультироваться с Лондоном.
При такой системе проходили бы многие дни, пока Чемберлен, Галифакс и Гораций Вильсон обдумали в Лондоне решение, обсуждали его и готовили для Стрэпга указание попытаться взять иной курс на переговорах. (Они консультировались бы с французами, а на это потребовалось бы дополнительное время.)