Англичане собрали свои бумаги и на машинах возвратились в Гамбург, а оттуда вылетели в Лондон, в то время как Далерус выехал в Берлин. В последующие три дня он, подобно бобру, напряженно трудился над созданием «запруды», которая, по его убеждению, могла приостановить поток, ведущий к войне. Он целые часы проводил за телефоном, разговаривал то со Спенсером, находившимся в Лондоне, то с Герингом, находившимся либо в Доме летчиков, либо на даче в Каринхолле. Не меньшую активность проявлял и фельдмаршал. Если бы ему удалось собрать всех за столом конференции четырех держав, которую предлагали англичане, то, по мнению Геринга, Германия все равно получила бы все, чего хотела.
Обо всем этом фельдмаршал доложил фюреру. Гитлер угрюмо слушал, а Риббентроп, присутствовавший при докладе, настаивал на том, что англичане и французы никогда не вступят в войну из-за Польши, и фюрер был склонен поверить своему министру иностранных дел.
Однако Геринг утверждал, что англичане, которых Далерус представил ему, были хорошо информированными людьми и говорили искренне. Он им верил. Во всяком случае Германии не грозит какой-либо ущерб от переговоров, особенно если в них примет участие Муссолини. Фельдмаршал, очевидно, лелеял мысль о новом Мюнхене, рассчитывая на этот раз сыграть еще более выдающуюся роль.
В конце концов Гитлер согласился. Если англичане стремятся к переговорам, что ж, пусть будут переговоры, но Германия получит от Польши все, чего хочет. Геринг бросился к телефону, чтобы сообщить Далерусу, что в принципе фюрер согласился с идеей проведения конференции четырех держав в Швеции. На этот раз не было и речи о секретности. Далерус немедленно позвонил в Лондон Спенсеру, а затем поспешил в Стокгольм, чтобы встретиться со шведским премьер-министром Ханссоном и попросить его выступить в роли гостеприимного хозяина в отношении участников конференции. Далерус был вне себя от радости, возлагая огромные надежды на эту конференцию.
Однако по мере того, как проходили дни, а из Лондона не поступало никакого ответа, настроение Далеруса ухудшалось. В конце концов он попытался связаться по телефону со Спенсером, но ему ответили, что тот уехал из Лондона на отдых. Когда он все-таки дозвонился до него и спросил, что же происходит, англичанин заколебался. После паузы он сказал: «Видите ли, очень трудно добиться принятия какого-либо решения. Все ответственные деятели разъехались на отдых».
В Лондоне 3 августа парламент был распущен на каникулы, несмотря на протесты десятков его членов, особенно Черчилля. Когда на Чемберлена было оказано давление, чтобы отозвать членов парламента из отпусков и созвать парламент, премьер-министр уклонился от ответа па это требование и уехал в Шотландию охотиться на куропаток.