«Вы поступили правильно, — одобрительно сказал Да-ладье. — Если бы вы указали наши недостатки, то па второй же день об этом уже стало бы известно немцам».
Однако такая осторожность Гамелена обошлась слишком дорого. Гамелен подчеркнул, что армия готова, и под влиянием его уверенности и непоколебимой веры в способность Польши сражаться один на один до весны на экстренном заседании французского кабинета было принято решение остаться верным своим обязательствам в отношении поляков, в то время как прилагались отчаянные усилия найти иные пути урегулирования назревшего конфликта.
В английской столице 23 августа Невиль Чемберлен и лорд Галифакс все еще ждали, теперь уже без особой надежды, известий из Берлина относительно обещанного визита Геринга в Лондон.
В сложившейся обстановке Чемберлен понимал необходимость продемонстрировать свою уверенность и решительность. Была начата мобилизация, а также эвакуация женщин и детей из Лондона. Премьер-министр решил написать Гитлеру письмо и совершенно недвусмысленно подтвердить решение английского правительства выполнить свои обязательства в отношении Польши.
«Вы уже слышали об определенных мерах, принятых правительством его величества, — писал Чемберлен Гитлеру. — Эти меры, по мнению правительства его величества, оказались необходимыми ввиду военных приготовлений, о которых сообщают из Германии...»
Изложив позицию своего правительства, Чемберлен далее подчеркивал в своем письме, что он все еще надеется на мирное урегулирование:
«В вопросах, возникающих между Германией и Польшей, я не вижу ничего, что исключало бы урегулирование без применения силы, если бы можно было восстановить обстановку взаимного доверия, чтобы способствовать ведению переговоров в атмосфере, отличающейся от той, какая преобладает сегодня...»
К тому времени, когда Гендерсон и барон фон Вейцзе-кер прибыли самолетом из Берлина в Берхтесгаден, Гитлер уже ознакомился с содержанием письма Чемберлена. Текст письма, переданный накануне вечером по телефону из Лондона английскому послу, был перехвачен службой подслушивания ведомства Геринга.
Когда нервничавший английский посол вошел в кабинет фюрера, он встретился с тем, чего больше всего боялся,— неистовством Гитлера. Как это очень часто бывало, это состояние искусно разыгрывалось Гитлером специально для беседы с послом; на самом деле он пребывал в хорошем настроепии. Но нужно было нагнать страху на «червей Мюнхена», из которых наиболее презренный экземпляр представлял собой этот англичанин, и поэтому фюрер позволил себе применить старый, уже испытанный прием.