*/2-21 л. Мосли 321 ко нужно действовать так, чтобы не толкнуть его па отчаянный шаг».
Кулондр пытался подчеркнуть эту мысль аналогией, понятной Даладье: «Насколько я знаю, вы рыбак. Итак, рыба коварная, поэтому необходимо проявить мастерство, чтобы вытянуть ее, не порвав леску. Так как важно, чтобы эти наблюдения не распространялись, и так как меня поджимает время, я пишу непосредственно вам и оставляю па ваше усмотрение вопрос относительно передачи этой информации Боннэ и Леже».
Вывод Кулондра относительно колебаний Гитлер абсолютно не соответствовал действительному положению вещей, ибо на следующий день, когда Даладье читал донесение своего посла, Гитлер уже назначил новую дату нападения на Польшу — 1 сентября, подчеркнув, что эта дата окончательная.
27 августа Эрих Кордт записал в своем дневнике: «Яне разделяю общего оптимизма. Гитлер уже установил новую дату. Отсрочка настолько коротка по времени, что напряжение не спадет».
В этот же день Риббентроп приказал послать телеграмму немецкому послу в Риме: «Как явствует из заслуживающих доверия источников, в Риме распространились слухи, исходящие из итальянского посольства в Берлине, что отмечается ослабление напряженности в обстановке и что идут совещания. На самом деле происходит как раз противоположный процесс и дело постепенно приближается к развязке. Армии находятся на марше. Было бы неплохо, чтобы вышеупомянутые слухи дуче и Чиано не восприняли как установленные факты».
В субботу 26 августа Биргер Далерус, позавтракав раньше обычного, вышел из отеля, прогулялся по Пиккадилли и направился в Грип-парк, где некоторое время наблюдал за небольшой группой людей, кормивших уток. Все казалось мирным и спокойным.
Однако на самом деле Англия переживала тревожные дни. В стране проводилась частичная мобилизация. Несколько англичан, знакомых Далеруса, в июльское воскресенье прервали свой загородный отдых и вернулись в Лондон, чтобы поговорить с ним; в эту субботу они были заняты эвакуацией своих семей из Лондона. Хорошее на-322 строение, в котором они пребывали накануне вечером, быстро рассеялось, едва он сообщил им суть только что состоявшегося телефонного разговора с Герингом.
В одиннадцать часов Далерус направился в Форин Оф-фис, чтобы еще раз встретиться с Галифаксом. К этому времени министру иностранных дел уже доложила о разговоре Далеруса с Герингом по телефону. «Я откровенно сказал ему, что из разговора с Герингом следует сделать вывод о крайней серьезности обстановки, — писал Далерус. — Я предложил послать от Галифакса Герингу личное письмо, в котором подтверждалось бы желание Англии достигнуть мирного урегулирования, и выразил надежду, что такой жест мог бы успокоить страсти в Берлине».