Когда стало известно об этой гнусной сделке, раздались громкие протесты в Чехословакии и за ее пределами. Работники английских благотворительных организаций, в том число группы молодых женщин, уже находились в лагерях для беженцев и прилагали все усилия для организации беженцам помощи. В Англии среди населения началась кампания по сбору средств в фонд помощи беженцам, и к середине октября сборы составили 318 тысяч фунтов стерлингов. Однако когда лидер социал-демократов Вернер Якш прилетел в Лондон, чтобы просить нечто большее, чем деньги, — визы, чтобы его люди могли выехать, чтобы не попасть в руки гестапо и затем в концентрационные лагеря, он встретил молчаливый отказ чиновничества. Он умолял лорда Ренсимена, приезжавшего летом в Чехословакию в качестве эмиссара Чемберлена, вступиться за его людей перед премьер-министром.
«Вы не можете позволить осуществить немцам эту жестокость, — говорил он Репсимену. — Это просто месть со стороны немецких нацистов за то, что мы не поддерживали их и не были с ними заодно. Ведь соглашение с Берлином, которое Сыровы подписал, было оформлено задним числом уже после Мюнхена только для того, чтобы нацисты могли всех пас переловить».
Лорд Ренсимен чувствовал себя неловко.
«Я убежден, что лорд-мэр Лондона начинает сбор средств в фонд помощи вам, и если так, то мое имя, безусловно, будет в числе тех, кто окажет в этом содействие».
«Но ведь визы, визы, визы — вот что нам нужно!» — умолял Якш.
Это было как раз то, чего англичане не собирались им дать. Чемберлен скорее выдал бы гестапо несколько тысяч судетских немцев, чем обидел своего нового друга в Германии. Установив, как он твердо верил, «близкие взаимоотношения» с Адольфом Гитлером, он не хотел раздражать фюрера.
Между тем лорд-мэр Лондона сэр Гарри Туайтфорд вылетел в Прагу, чтобы лично вручить беженцам собранные средства. После нескольких дней ожиданий и настоятельных просьб оп наконец был принят генералом Сыровы.
Джон Беннет, сопровождавший Туайтфорда во время визита в Пражский Град, впоследствии писал: «(Сыровы) совершенно изменился, и в нем не осталось ничего от того человека, который был готов сражаться, при необходимости даже в одиночестве. Теперь он был непреклонен относительно беженцев, возвращения которых — всех зарегистрированных после 1 октября, — требовала Германия. Их теперь вылавливала чешская полиция».
Гарри Туайтфорд просил чешского руководителя пощадить по крайней мере тех беженцев, которые вступили в Чехословакию до подписания соглашения 15 октября. Генерал Сыровы «зловеще смотрел одним глазом, на другом глазу дрожала черная повязка». «Ни пятнадцати дней, ни пятнадцати минут! — ответил он. — Немцы их просят и они будут возвращены!».