— Как там на улице, Док? — вежливым тоном поинтересовался он.
— Холодина. Утром едва машину завел… Она отвыкла от такого…
— Странно, что эта рухлядь у тебя вообще заводится…
— Не хуже твоей…
Увидев, что мужчины шутят, девочки потеряли к ним интерес.
— Слушай, Кирилл, — проговорил Доктор, когда те вновь скрылись в комнате. — С какого потолка ваш Витя обо мне что-то вынюхивает?
— С чего это ты взял?
— На работу ко мне приходил… Выспрашивал… Что делал в тот день, что в другой. Коллеги описали… Он, больше некому… Зачем?
— Он у нас детектив-любитель. В Шерлока Холмса играет.
— Неужели он мог подумать, что я… Что я… Нет, серьезно…
— Да ладно, ерунда, не бери в голову. Он и меня проверял, подумаешь…
— Надо же… "Голубой", а туда же…
— О, дружище! Я и не подозревал, что ты махровый гомофоб!
— Да нет… Зачем… Пусть себе… Мне нет никакого дела… Это его проблемы…
— Вон ты, оказывается, какой! А Мамочка еще считала тебя культурным человеком! А культурные люди, по самой своей сути, должны толерантно относиться к подобного рода проявлениям. Где твоя снисходительность, мон шер!
— Конечно… Я понимаю… Это на генном уровне и все такое… Природа, куда деваться…
— Вот именно!
— Ты прав… И все же…
— И все же?
— Если ты педик, сиди и не высовывайся! Тем более, если ты… Ну… По вызову… И нечего… К порядочным людям… На работу… Компрометировать…
— Славно ты пригвоздил всю эту гей-братию, добрый человек!
— Ты только не подумай… Я вовсе не призываю… Пусть раз так вышло…
— Ладно, гуманист, иди уж. Тебя больные ждут не дождутся.
— Пока.
Выпуская Доктора из дверей. Хлебосолов увидел, что по лестнице подымается Петр.
— Погоди, не закрывай, — окликнул его инвалид, с трудом штурмуя лестничный марш на своем протезе. — Последний рывок!
— Что, лифт не работает? — спросил его Доктор, безуспешно нажимая на кнопку вызова. — Х-м, и действительно…
— Сломалась, железяка хренова! А иначе с чего бы я сюда пехом перся! Я что, Алексей Маресьев, чтоб ему повылазило!
— Кому? — усмехнулся Хлебосолов. — Герою Советского Союза?
— Дурень! Лифту, конечно!
Бывший сапер уже одолел свою вершину и теперь отдыхал, навалившись на перила.
— Странно… — произнес Доктор. — А когда я подымался, он был исправен.
— Закон подлости… — вздохнув, произнес инвалид. — Вечная история.
— Это смотря по отношению к кому! — поднял указательный палец Хлебосолов.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что по отношению к тебе — закон подлости, по отношению к Доктору — закон везения и удачи. А ты говоришь — вечная история.
— Ну у него-то две ноги! И наверняка обе здоровые!
— Извините, пожалуйста! — сыронизировал хирург, разучившийся за долгие годы ампутационной практики сюсюкать и заигрывать с больными. — Я не виноват!