— Понятно. Про Алку точно известно, что она ссудила кому-то деньги под проценты. Но долговой расписки нигде нет. Ирина тоже всю дорогу чего-то мышковала. Юлька собиралась купить квартиру, делилась планами с Доктором. И тоже никаких расписок. Юлька, уже зная о гибели двух подруг, ничего не опасалась. Выходит, нечего ей было опасаться. Почему версия с маньяком не прокатывает, я тебе уже объяснял. У Ирины из дома ничего не взяли, с Алки ничего не сняли — почему? Значит, завладели чем-то более ценным. Вот такие примерно умозаключения на этот счет.
— Но к Витяше все это не относится, — выслушав, произнес Доломанов.
— К Витяше не относится. Его деньги Мишаня передал мне, а я — родителям.
— И вот теперь вернемся к первоначальному вопросу: за что его убили?
— Мы ведь исходим из того, что это дело рук одного человека?
— Вероятность совпадения исключить нельзя, но пока мы ее отринем по причине очень низкого коэффициента. Так что получается?
— Получается, что его убили из-за того, что он что-то узнал.
— Логично. Но вернемся к этому чуть позже, если ты не возражаешь.
— Как угодно.
— А пока скажи-ка мне вот что. Кто из известных тебе мужиков мог сотворить такое?
— Никто! — решительно заявил Хлебосолов. — Из известных мне — никто!
— А, конечно! — саркастически усмехнулся Авдей. — Они все милые, порядочные люди, и ты просто представить себе не можешь…
— Не в этом дело. Я понимаю, что у убийцы не вытатуировано на лбу, что он убийца, но у Мити, его шурина, Доктора, Мишани — есть алиби…
— Алиби можно подстроить. Это обычная практика преступников.
— У Мити с шурином и Доктора — алиби железное, подтвержденное кучей народа. У Мишани — нет машины. Да и Витяшу бы он… Нет, не вижу смысла. Муж Мамочки, кстати, как раз в те дни, когда убили Аллу и Ирину, уезжал за границу.
— Еще один персонаж? — удивленно изогнул бровь Доломанов.
— Забудь о нем. Это к тому, что Мамочка тоже вне подозрений. Она жена верная и такую штуку могла бы провернуть только в паре с собственным мужем.
— Ага! Выходит, все-таки, могла бы!
— Не подлавливай меня. Это я исхожу из того, что могли бы все.
— Ладно, я понял. А этот подозрительно суетящийся инвалид? По твоим раскладам выходит, что он как бы априори чист и свят. У него же есть машина?
— Машина есть.
— И подруга его к нему подсела бы безо всякого опасения. К тому же он знал, где и в какую смену она работает. Да и Ирина могла бы его впустить. Именно его — могла бы.
— Да теоретически-то все правильно… — поморщился Хлебосолов.
— Только не рассказывай мне сказки про большую любовь. Откуда мы знаем, как да что у них там было на самом деле…