— Делать нечего, придется слушать, — хмыкнул Хлебосолов.
— Вот Михаил по этому… по другу своему убивается… по Виктору…
— Ну?
— А ведь тот был… ну… гомик… Мне Алка рассказывала. Так ведь?
— И что?
— Мы пока тебя ждали, поговорили. Он так о своем друге рассказывал…
— Ну рассказывал он о своем друге. Дальше-то что? Почему такой тон?
— Так он тоже что ли гомосексуалист? — почти шепотом спросил Петр.
Хлебосолов молча пожал плечами, что можно было принять как за положительный, так и за отрицательный ответ.
— Ну надо же! — собеседник принял, эту жестикуляцию за ответ положительный. — Такой здоровый парень, десантник, а тоже…
— Ну и что? Это разве зависит от габаритов или от отношения к воинской службе? Наш Док говорит, что изъян запрограммирован на генном уровне. А Док дело знает.
— А он… тоже?
— Кто, Доктор? Не знаю. Но вообще-то ничего такого не замечал. Думаю, что нет. Хотя уж больно как-то демонстративно он их не любит. Известно, что вор громче всех кричит: "Держи вора!" и если провести аналогию… Да ты-то что так переживаешь? Мишаня парень как парень. А что касается его ориентации — не ложись с ним в одну постель, вот и все. И вообще не обращай внимания. Я лично так и делаю.
— Ты? — потер переносицу Петр, задумчиво глядя на собеседника.
Хлебосолов расхохотался громко и весело, закинув голову и хлопая себя руками по ляжкам.
— Ну, Петруха, ты даешь!
— Чего ты?
— И на меня свое любопытство простер! Можешь успокоиться, я не из этих!
— Да я и не беспокоюсь. Ты прав, какая, в сущности, разница.
— Что это вы тут заливаетесь? — возвратился в комнату Мишаня. — Скажите и мне, я тоже посмеюсь. Надо мной, что ли?
— Скорее, надо мной, — нашелся Петр. — Я рассказывал тут, как мне позавчера в поездке живот прихватило. Да так сильно, хоть плачь.
— И что здесь смешного? — с подозрением глядя на него, спросил Мишаня.
— Дома, с унитазом — абсолютно ничего. А за городом, в чистом поле, в мороз?
— А что ты за городом делал? В чистом поле? Позавчера? В мороз?
— К клиенту ездил, на калым. Да дело не в этом, что привязался!
— А в чем?
— Мишаня, кончай докапываться! — вмешался Хлебосолов. — Вот ведь пристал как банный лист к жопе: что да зачем! Петруха рассказывал как он со своим протезом нужду справлял, вот мы и посмеялись.
— Что же здесь смешного? — недоуменно пожал плечами пожарный.
— А ты представь, если тебе привязать к ноге две шины на всю длину, чтобы она не гнулась, и попробуй тогда присесть под кустик!
— Тем более, что и кустики-то все под снегом, — добавил Петр.
— A-а… тогда конечно… — без особого веселья согласился Мишаня.