– Сир?
– Так понимаю, она тебя зачаровала? Я кое-что выяснил об этих ведьмах, – сказал герцог, который всю прошлую ночь, пока забинтованные руки не начали трястись, штудировал самые примечательные труды по означенному вопросу[3]. – Полагаю, она сбила тебя с толку обещаниями неземного наслаждения? Показала, – герцог содрогнулся, – запретные прелести и соблазны, о коих смертным и помыслить негоже, открыла демонические тайны, что унесли тебя к самым потаенным глубинам человеческих желаний?
Герцог рухнул на скамью у окна и принялся обмахиваться платком.
– Сир, вы в порядке? – осведомился сержант.
– Что? Да, совершенно.
– Просто вы так покраснели.
– Не меняй тему, слуга, – рявкнул герцог, немного придя в себя. – Признай – она предложила тебе гедонистические и безнравственные наслаждения, известные лишь тем, кто поднаторел в плотских искусствах?
Сержант встал по стойке «смирно».
– Нет, сир, – заверил он от всего сердца. – Она предложила мне булочку.
– Булочку?
– Да, сир. Со смородиной.
Флем застыл, отчаянно пытаясь обрести внутренний покой. Наконец он смог выдавить:
– И как на это отреагировали твои люди?
– Им тоже дали по булочке. Всем, кроме юного Роджера, ему нельзя есть ягоды из-за проблем со здоровьем.
Герцог обмяк и прикрыл глаза ладонью. «А ведь я был рожден править на равнинах, где нет холмов, нет этой чертовой погоды, а люди не сделаны из глины. Он же сейчас точно мне расскажет, что досталось этому самому Роджеру».
– Ему дали бисквит, сир.
Герцог уставился на деревья. Он был зол. Крайне зол. Но двадцать лет брака с леди Флем научили его не просто владеть собой, но и контролировать инстинкты, и лишь дрогнувшая мышца на лице могла выдать напряженную умственную работу. Кроме того, из темных глубин подсознания всплыла совершенно неуместная эмоция. Любопытство, точно акула, выставило плавник на поверхность.
Герцог уже пятьдесят лет умудрялся жить, не испытывая любопытства. Не слишком уместная черта для аристократа. Уверенность куда полезнее. Тем не менее сейчас герцогу пришло в голову, что и от любопытства может быть польза.
Сержант стоял посреди зала с бесстрастным видом человека, что ждет приказа и готов ждать его до тех пор, пока не окажется в другом месте в силу континентального дрейфа. Он много лет находился на не слишком обременительной службе у королей Ланкра, и это начинало сказываться. Если тело в основном еще могло вытягиваться по струнке, то живот слушался лишь гравитацию.
Взгляд герцога упал на шута, что примостился у трона на своем стульчике. Сгорбленная фигурка смущенно вскинулась и звякнула колокольцами.