Каул пьяно откинулся назад, давясь. Его дыхание замедлилось, и он начал съеживаться, жизнь покидала его. Он снова превращался в лужу, унося с собой три пустоты в своих руках; я чувствовал, как они умерли, когда Каул и они исчезли в сгустке его энергии.
На мгновение стало тихо, если не считать вертолета и вой приближающихся сирен.
— Синий свет! — крикнула Нур, и я почувствовал, как она рванулось к нему. — Если я только смогу…
— Не попадайся на эту удочку! — воскликнула Эмма. — Он и раньше притворялся мертвым. Вот как он обманул Джулиуса!
Как по команде, Каул высунулся из дыры, как какой-то кошмарный чёрт из табакерки, порыв ветра, который держал его, сдувал наши волосы и опрокидывая стулья по палубе. Он казался стал еще больше, чем раньше, и на вид был совершенно невредимым. Он отступил в свою нору и восстановился за считанные секунды.
— Даже тысяча пустот не остановит меня! — проревел он. — Смерть только делает меня сильнее!
Он действительно начинал выводить меня из себя.
— Да? — тихо спросил я. — Давайте проверим эту теорию.
Я склонил голову и закрыл глаза. Я почувствовал, как странная сила прошла сквозь меня, когда мой разум раскололся, покинул себя и влетел в обмякшие тела двадцати девяти пустот. Они вздрогнули, просыпаясь, как старые машины, заводящиеся от холода, затем одна за другой поднялись на ноги.
Несмотря на его заявления, двадцать девять пустот, по-видимому, оказались намного устрашающими, чем Каул хотел бы себе представить, и он начал пятиться назад к перилам.
— Было приятно снова повидаться с тобой, — крикнул он. — Я бы с удовольствием остался и поиграл, но у меня свидание со старыми друзьями.
— Ты никогда не пробьешься сквозь их щит! — крикнула ему Эмма.
На лице Каула мелькнула улыбка.
— Это мне кое о чём напомнило. Карло, ты не против?
Тварь, о которой я забыл, отдернул рукав и рявкнул в наручные часы:
— Вигсби, это Орел! Атакуй сейчас же! Я повторяю…
Я обхватил его запястье слюнявым языком и вывернул его так резко за спину, что услышал, как сломалась рука. Но было уже слишком поздно: какое бы послание он ни собирался передать, он уже это сделал.
Ненадолго отвлекшись, я не заметил, как Каул опутал ближайшую к нему пустоту своими длинными пальцами, и сразу же почувствовал, как ее жизнь угасает. Сквозь её уши я услышал, как Каул прошептал:
— Возвращайся домой, милая, ты всегда была моей любимицей.
Остальные двадцать восемь бросились на него, но прежде чем они успели до него добраться, торнадо Каула подбросило его высоко в воздух. Почти сотня языков хлестнула его, но все промахнулись. Он позволил мертвой пустоте упасть, а затем помахал нам своими длинными пальцами в дразнящем toodle-oo