Василий Орлов изо дня в день собирался пойти к Нине, попросить у нее прощения за все. Но во время бурной перестройки в котловане он так и не мог вырваться в городок. Он был одним из шести бригадиров, возглавивших комплексные бригады.
А когда, наконец, вырвался, то оказалось, что Нина вот уже неделю как находится на трассе высоковольтной ЛЭП.
Василий забылся в работе. Ночами он трудился с Высоцким над чертежами и вычислениями «щитов Орлова». Парторг и главный инженер участка, помогая, торопили его: с углублением котлована стальные щиты-подстилы вместо деревянных становились неотложной необходимостью. А в случае принятия орловских щитов их предстояло еще заказать.
Уже многое было сделано. Работа над проектом близилась к завершению. От сплошного щита Орлов отказался. Он остановился на том, что эти «маты» будут состоять из плоских стальных пустотелых балок, скрепленных не вмертвую, а с некоторой слабинкой, с «люфтом», наподобие того, как крепятся бревна плота. Такой стальной плот при вполне достаточной прочности, как вычислил Высоцкий, будет превосходно выдерживать «Уральца» на любых глинистых, вязких грунтах. Вес его был свыше тонны.
Одновременно то к Высоцкому, то к Черняеву на дом приходил со своим новым ковшом Доценко. С Василием он там никогда не сталкивался. Пантелеич специально позаботился об этом.
Высоцкий и Черняев, оберегая право на изобретение доверившихся им молодых изобретателей, уговорились пока, чтобы все вершить втайне.
Оба комсомольца с радостью приняли такое решение. Правда, Доценко даже чуточку забежал вперед. В первый же вечер, придя к парторгу, он, еще не раскатывая свернутых в трубочку чертежей, сказал Высоцкому:
— Только, Борис Пантелеевич, можно попросить вас, чтобы все это было в секрете?..
— Ну, ясно! — проворчал Высоцкий. — Впрочем, если у тебя есть какие-нибудь сомнения, то... существует БРИЗ.
— Нет, нет, что вы! — сказал Доценко.
Орлов принял содействие обоих инженеров просто и с достоинством. Вопрос о патенте или авторском свидетельстве не волновал его ничуть. Если помогают ему, то не для него же, а для стройки.
С Доценко же у парторга произошел один неприятный разговорец.
Когда расчеты и чертежи были готовы, Доценко сказал Высоцкому:
— Ну, вот и повершили дело. Но только неловко мне все-таки, Борис Пантелеевич: столько вы труда приложили, и без всякого вознаграждения.