На большой реке (Югов) - страница 238
— Приступить к сбрасыванию пирамид!
Над стойбищем бетонных островерхих громадин вздымаются и поворачиваются стрелы кранов. В яростной дрожи нетерпения клокочут моторы самосвалов-«катюш». Дрожат и могучие руки, лежащие на штурвалах, дрожат впервые в жизни!
С размеренными промежутками выстроилась колонна автомашин. Головную ведет победитель в соревновании шофер-коммунист Грушин. За ним непосредственно — оба брата Костиковы, затем Игнатов, Сергеев и Фунтиков.
Фотокоры и кинооператоры, взобравшись на подъемные краны, в кузова самосвалов, снимают эти неповторимые мгновения: уже давно готовился фильм «Народ и Волга». Машина «74-40» и ее водитель входят в историю!
Кран «Воронежец» уже ввел свой крюк в стальную петлю пирамиды. Шестисотпудовый бетонит плавно взмывает в воздух. Бережно посажен на направляющие рельсы «катюши». И, однако, машина приседает. Молодой крановщик, депутат Лощиногорского горсовета, улыбаясь, но в то же время с какой-то отцовской истовостью произносит напутствие:
— Ну, в час добрый!..
И первая машина с пирамидой, неотступно сопровождаемая фотокорами и кинооператорами, как коршун галками, торжественно и замедленно вступает на мост.
Первой с краю стоит Леночка Шагина, и видно, как ее поднятый в правой руке белый флажок тоже дрожит. Еще бы! Она первой принимает пирамиду!
Отлогая и огромная деревянная волна, ясно видимая глазом, но и мгновенно падающая, возникает в мощном настиле моста, под тяжелым ходом самосвала-«катюши», груженного пирамидой.
«Катюша» разворачивается на поднятый белый флажок. Тысячи и тысячи сердец на правом и на левом подходе к мосту замерли в этот миг.
Белый флажок резким взмахом опущен. Задние колеса машины вот-вот упрутся в отбойный брус. Леночка сама вся побелела, как флажок, и сердито и властно тычет им в заднее колесо, как будто этим может остановить.
Но Грушин, высунувшись из окошка кабины, зорко смотрит назад. Пора! Плавно вздыбливается площадка «катюши», с визгом низринулась вдоль рельсов пирамида и, перевернувшись в воздухе, бухнула в гладь водосвала.
Это было как пушечный залп. Столбом брызг охлестнуло всех, кто сгрудился у края моста.
Отпрянули. Особенно досталось Асхату Пылаеву, потому что он, склонясь, нагнулся над самой пучиной.
С лица его стекала вода, он возбужденно, радостно крикнул:
— И вытирать не буду, святая вода!..
— Вода историческая! — в раздумье сказал Зверев.
Одна за другой машины-«катюши» со своим тяжким грузом, вздымая деревянную волну, проследовали каждая к своему участку моста, и теперь во всю ширь могучего и гладкого водосвала бухались, вздымая белые столбы брызг, бетонные пирамиды.