Возле здания ГЭС, у «командного пункта» Рощина и Андриевского, у так называемого КП, возле управлений участков — всюду слышится над сугробами рев и свист пара, гул паровозных топок.
Вот высоко по рельсам эстакады мотовоз протащил белую — в снежной шубе — и из белых, некрашеных досок теплушку с бадьями бетона: пар подымается от них, словно горячий обед привезли в бадьях.
Да и самые бадьи одеты в своеобразные шубы — из войлока, обшитого тесом. И до чего ж сразу неуклюжи стали они!
Дик и необычен кажется весь вид здания ГЭС: прямоугольные гигантские бастионы арматуры сверху донизу одеты, обвешаны одеялами, матрасами, брезентами, а поверх них на вершок — белая шуба инея. Местами из-под этих многометровых чехлов валит пар: прогревают «молодой», еще не схватившийся бетон.
А на еще оголенных клетях арматуры всюду и всюду сыплются огненные хвосты электросварки, словно бесчисленные жар-птицы уселись передохнуть, и вспыхивают голубые сполохи, нестерпимо ослепительные даже в солнечный день.
Едва ли не в каждом утепленном бараке, на КП участков, в кабинетах руководителей слышится примерно такой же разговор по телефону, какой ведет сейчас секретарь партбюро одного из районов строительства здания ГЭС. Это переброшенный на правый берег ввиду грозной обстановки Бороздин.
— Але, але!.. — кричит он. — Почему нет в вашем блоке пару? Знаю. Забегал я сейчас к вам — тебя не застал. Еле сипит. Себя и других обманываете: какой же это прогрев! Лучше совсем остановить. Сколько у вас давление на манометре — нуль, наверное? Как можно бетонить с такой подачей пара? Что? Опять, говоришь, закозлило виброхобот?.. Что-то частенько у тебя! Бетонишь чуть ли не месяц и все время козлишь. Смотри, дорогой товарищ, я поставлю вопрос о недопуске вас к бетону! — Бороздин кладет трубку. Он мысленно все еще там, в блоке, доругивает инженера-прораба. Но уж спокойнее: брошена та угроза, от которой бледнеют лица у самых обтерпевшихся, — отстранение от бетона.
Это как в свое время черная «галочка» против имени тех, кто признан был недостойным участвовать в перекрытии Волги.
Постановлением партбюро строительства Максим Петрович недели две как переброшен на строительство здания ГЭС, вместе с коммунистами-инженерами Лепехиным и Васильковым — теми самыми, которых Андриевский назвал «спинным мозгом перекрытия».
Не на таком ли вот «спинном мозге», на скромных людях, не лезущих на глаза, зиждутся многие и многие исполинские стройки!
Когда враз ударили морозы, и началась настолько же немилостивая зима, насколько милостива была осень, и обозначился резкий спад бетона, партком строительства собрал ударный кулак лучших коммунистов и комсомольцев левого берега и перебросил их на арматурно-сварочный район, на правобережную эстакаду и на возведение ГЭС.