Незнакомец ничуть не обиделся на этот вопрос.
— Да я-то человек простой: лодочник здешний. Моторист. Инвалид... А так все-таки вижу: человек незнакомый, нездешний, стоит, пишет что-то али срисовывает, вроде как план снимает. А у нас на этот счет строго. Думаю, надо спросить! А как же?
Они глянули один другому в глаза, и оба понимающе улыбнулись.
Академик достал свой паспорт, удостоверение Академии наук СССР и показал на обороте соответствующую, уже здесь, по приезде, сделанную отметку.
Спрашивающий был смущен и вместе с тем доволен.
— Ну, простите за беспокойство, товарищ академик! — сказал он. — Прямо сказать, вижу в вас ученого человека, советского: другой бы это... обиделся, да как, дескать, вы смеете, да не ваше дело!..
— Полно, полно! — прервал его Лебедев благожелательно и вместе с тем строго. — Ну, будем знакомы!
Он протянул ему руку.
Лодочник поспешно отер свою руку о штаны:
— В солярке она у меня, в бензине... Будем знакомы...
Они разговорились.
— А я... ну, прямо сказать, меня здесь каждая душа знает: лодочник Степа, инвалид. По фамилии уж редко кто зовет. А фамилия наша чудная: Мухин...
Он рассмеялся. Свернул для мундштука самокрутку и продолжал:
— Мне, да и всем нам, инвалидам, кто, конечно, привычен к этому делу, товарищ Бороздин... это предрайисполкома нашего, — пояснил он, — позволил моторку держать, чтобы, значит, подрабатывали... Так что, если понадобится, а я на месте буду, не в отплыве, то прямо во весь голос с берега: «Степа!» — ну, и сейчас же!.. В ночь, в полночь: я человек бесстрашный!.. Хотя и в бурю: я ведь волгарь! — с гордостью произнес он.
Они присели на песчаном откосе и стали беседовать, любуясь Воложкой, белым островом, темно-зелеными сопками нагорного берега и синими утесами вдали.
Степа и о себе рассказывал и расспрашивал ученого о здешних раскопках.
— Волга-арь! — протяжно и с явным наслаждением повторил он. — Меня ведь еще мальчонкой капитаны в лоцмана брали! — рассказывал он. — Да и не буду хвастать, а скажу: я, почитай, зажмуркой по ней на сотню-другую километров провести могу. А как же? Каждое ведь плесо в ней исхожено, исплавано с детства... Воевал тут. С белыми. С учредиловкой. С чапанниками...
Прощаясь с академиком, Степа еще раз попросил у него извинения:
— Конечно, тут я виноват: помешал! А работа ваша, служба — государственная, что говорить! Неужто я не понимаю?! А только сами знаете, какие тут великие дела творим: не для всякого глаза!.. А народ тут всякий ходит... у-у! — Он многозначительно поднял указательный палец. — Да чего далеко брать, вот намедни уж как надо было остановить, порасспросить одного гражданинчика!.. Прямо-таки сердце кинулось за ним вслед! Но уж упустил, позамешкался, да и видите инвалидство мое!.. — Он показал на хромую ногу. — Ну да не ровен час: еще насыкнусь на него. А тогда уж: позвольте, скажу, гражданин, вашим документиком поинтересоваться! А как же?!