Другая виновато улыбнулась. Примахнула рукой. Глаза ее заслезились.
— Ох, не была, девонька, ох, не была, грешница! — повинилась она. А потом понизила голос, придвинулась к подружке своей и таинственно объяснила, с преткновениями выговаривая непривычное слово: — Матч сегодня! Футбольный, слышь, матч! На наших сызранские будут наступать!..
Подруга ее торопила:
— Ну, мачт... А тебе-то что?
— А у наших-то, у староскольских, вратарем-то ведь внучек мне будет, Хряпкин Колька, сыну-то моему сын!.. Во-от!.. Как же я не погляжу? Сама посуди!.. Ну, уж как-нибудь, ин отмолю... Что делать!.. Он мне, Коля-то, билет дал на футбол сегодняшний. «Да все равно, говорит, бабушка, хоть ты и с билетом, а пораньше приходи: займи место. А то настоишься». И верно: в прошлый-то раз пошла поглядеть, да без билета, — ноженьки отекли, обедню легче выстоять!.. Уж столько народу сперлось, уж столько: клетки грудные ломились!..
...Вот пожилая женщина рассказывает о семейных обидах, которые претерпела одна из ее соседок:
— Ей и мы говорили, бывало: «Учись, Маша, пока молодая да детишки за подол не держат!» — «Мне и так хорошо. У меня муж много зарабатывает!» Ну и что же в результате? Он выучился еще дальше, инженером стал, а она так и осталась у подножия культуры!.. Ну, он ее и бросил!..
— Ну, этаких негодяев я бы своей рукой расстреливала! — молвила рослая, дебелая красавица с прямым пробором черных гладких волос. Она сердито ополоснула ведро и наклонилась возле крана.
— А ты, моя милая, слушай, не перебивай! — назидательно возразила дебелой красавице та, что рассказывала. — Вот ей кто-то и говорит: а ты сходи-ка, дескать, на прием к начальнику политотдела, в Гидрострой, к товарищу Журкову, пожалуйся...
— Артемий его звать... Федорович!.. — вставила все та же красивая полная хозяйка.
— А ты знаешь, что ли, его? — спросила ее рассказчица.
— Ну, ну, рассказывай! — ответила она, и при этом лукаво-умудренная усмешка застыла на ее румяном лице.
— А что тут и рассказывать?.. Привела она муженька своего в этот самый политотдел, к Журкову... Затворился он с ним, с мужем-то ейным, в кабинете, никак с целый час пропекал его да с боку на бок переворачивал!.. Уж что он там ему говорил, каким таким словом до его совести дошел, не знаю... чего не знаю, так уж выдумывать не стану!.. А только вышел этот самый Фектист, муж-то, из кабинета, ну, скажи, как рак вареный, весь краснехонек!.. Этак кепкой себя обмахивает, а на нее, на жену-то, и не взглянет. Только: «Пойдем, говорит, Маша, к себе домой!..»
— Ну?.. — сразу с нескольких уст сорвался один и тот же вопрос. — Да неужели направил на путь?