Вся его воля, вся его гордость, его боязнь показаться смешным, его суровая сдержанность, ставшая для него привычкой, — все было смыто, захлестнуто волной ее голоса.
Так было с ним однажды в юности. Он купался в большой реке в самое половодье. И вот, чтобы показать, какой он сильный и умелый пловец, он прыгнул, как с вышки, с высокого моста прямо в бушующую водоверть настежь раскрытых вешняков, через которые сверкающей, тяжелой гладью валила вода, клубясь и бушуя дальше, у подножия водосброса. Оглушенного, его вынесло на отмель. У него навсегда остался в памяти тот миг, когда его подхватило, неодолимо повлекло и когда проворные и сильные его движения, приемы опытного пловца оказались среди бушующих бурунов столь же напрасны, как если бы он вздумал грести соломинкой...
Девушка подошла к его столику. Протянула руку.
Орлов поклонился ему молча.
И так же молча, потому что боялся, что голос выдаст его волнение, Дмитрий Павлович придвинул к ней стул и движением руки пригласил садиться.
Заговорила Нина:
— Как хорошо, что мы вас нашли: опять поплывем вместе!
Было около восьми вечера, когда они вышли на обрыв Воложки. Стоял ясный, теплый вечер. Трещали отходившие одна за другой моторки. По всему осыпистому берегу и на плотах шумели купальщики. Мальчишки, кидаясь в воду, с криками старались догнать волну от моторок.
Лебедеву пришло в голову позвать лодочника Степу. Приставя рупором ладонь, он громко окликнул его. И, сверх ожидания, тот сейчас же отозвался. Подойдя поближе к обрыву, лодочник узнал ученого.
— На правый? — спросил он.
— Да.
— Спускайтесь. Сейчас буду заводить!..
И, прихрамывая, инвалид заспешил к моторке.
Нина пошутила:
— А вас тут уже знают, Дмитрий Павлович!
— И не говорите! Мировая слава!..
Его пропустили первым. Он подал руку Тайминской. А другой рукой она слегка оперлась о плечо Орлова. Нина ждала, что Василий вскочит в лодку следом за ней. Она повернулась к нему лицом.
Но Орлов вдруг уперся в берег и сильно толкнул лодку на воду.
— Прыгай же! — крикнула она ему и протянула руку.
— Третий лишний! — мрачно ответил он, отвернулся и стал большими шагами взбираться на осыпающийся откос.
Нина хотела скрыть свое смущение от Лебедева. Ей и жалко стало Орлова и досадно на него. Ах, зачем он опять повернул на ссору! Она не хотела его обижать. Ну, чего он взъелся на Дмитрия Павловича? С ним так хорошо! И поговорить и помолчать... Ей стыдно стало, что Орлов не постеснялся обидеть ее в присутствии Лебедева.
— Карахтерный малой!.. — промолвил лодочник Степа.
Затем, обращаясь к Лебедеву, он спросил, каким ходом плыть. Тот посмотрел на Нину.