Кулагин повел рукой на вздувшиеся от ветра занавески.
— Ну и что? — возразил Бороздин. — Хоть бы и ливень, что тебе? Жену в охапку, да и перешагнешь через забор, — вот вы и дома. Да нет, не дождь это — ветер! Да! — угрюмо добавил он. — Посохнет все. Не соберем ни черта!
— Что за пессимизм! — сказал Сатановский.
— Ну, как так не соберем? — прогудел Кулагин. — Уж раз вождю слово дали...
— Полно тебе! — с горечью и раздражением вырвалось у Бороздина. Он махнул рукой. — Вождь-то вождь, а не худо бы и дождь!
И тотчас же почувствовал, как сидевшая за столом рядом с ним Наталья Васильевна предостерегающе наступила ему на ногу.
Он сердито посмотрел на нее, но сдержался и ничего не сказал.
Наталья Васильевна не смотрела на него, но брови у нее сдвинулись. На щеках появились белые пятна. Губы ее были сжаты. И Максим Петрович понял, что как только разойдутся гости, достанется ему.
Он подготовился.
Едва только они остались вдвоем, Наталья Васильевна, покачивая головой, сказала:
— Максим, ты что, с ума сошел?
Бороздин притворился, что не понимает, о чем она.
— Да нет, как будто мозги у меня в порядке, — отвечал он с напускной веселостью. — А что выпил рюмочку, так ведь уж если ради такого случая не выпить...
— Брось! — перебила его Наталья Васильевна. — Не идет тебе притворяться. При чужом человеке ляпнуть этакое!
— А-а! — будто только сейчас догадался Максим Петрович. — Ты вон о чем. А чего я такого сказал? Ничего. Погодой и он не может распорядиться! И при каком это чужом человеке? Что, Кулагин побежит доносить на меня?
Наталья Васильевна только рукой махнула:
— Полно уж тебе! Да разве я о Кулагине говорю?
Бульдозериста Ивана Упорова вызвал ко себе Борис Пантелеевич Высоцкий, парторг котлована, инженер.
У Вани екнуло сердце, он знал, зачем его вызывает парторг.
Недавно он был избран секретарем Лощиногорского райкома комсомола вместо Аркадия Синицына.
Сейчас Иван Упоров услыхал от парторга, что ЦК ВЛКСМ утверждает его освобожденным секретарем: только что звонил из политотдела Журков.
— Значит, мне с бульдозера долой? — вырвалось у нового секретаря.
Высоцкий рассмеялся.
«Пантелеич», как попросту называли его между собой люди котлована, был искренне чтимый и любимый партийный руководитель третьего участка, основного в тот год так называемого «большого котлована». Здесь со временем должно было воздвигнуться здание ГЭС. Третьему же участку задана была сборка гигантских стальных копров, а потом и забивка с них так называемого «шпунта», то есть стальных, водокрепких пазовых свай, в двадцать метров длиною. Забитые плотно ребром к ребру, наподобие досок заплота, и так забитые, чтобы гребень одной шпунтины по всей своей двадцатиметровой длине входил в паз другой, эти стальные плахи и должны были двухкилометровым заплотом отхватить у Волги, замкнуть в стальную подкову огромное пространство воды.