Глазунов и Губенко тоже встали. Мысль капитана о том, что их жизни угрожает опасность, теперь, после трагического случая с Добриковым, не казалась им такой уж неправдоподобной, наоборот — вызывала беспокойство.
— Ну что же, — подошёл к ним капитан. — До встречи после обеда?
Друзья натянуто улыбнулись в ответ.
Как только за ними закрылась дверь, капитан возвратился за стол, крепко задумался. Он чувствовал, что всё больше подпадает под воздействие убеждённости молодых журналистов, что авария была подстроена их товарищу, однако оставалось и сомнение, казалось фантастичным само такое предположение. «Газетчики — народ, склонный к домыслу, — размышлял капитан. — Не попасть бы с ними в историю».
Но, привыкший не оставлять без внимания никакие, даже кажущиеся мелочью, факты, он не мог отмахнуться и от объяснений журналистов.
«А если Добрикова устранили как опасного свидетеля, способного опознать пассажиров “девятки”, преследовавших Наташу, то какое или какие ещё страшные преступления скрываются за всем этим?» — подумал капитан и снова потянулся к телефону.
— Терентьев? — сказал он в трубку. — Это Корнеев. У тебя в НТО кто-нибудь из экспертов-криминалистов будет после обеда?.. Отлично, я подойду к вам с двумя товарищами. Надо срочно составить фоторобот. Ты не возражаешь?.. Ну и хорошо. До встречи!
К вечеру фоторобот Наташи уже лежал у него на столе.
Наташа! Где искать её? В городе немало институтов, и Глазунов решил обойти все, начав с педагогического, в котором, как и в медицинском, девушек больше. Прикинул и схему поиска: сначала поговорить с вахтёрами — они-то уж всех студентов знают и помнят, потом — побывать на кафедрах… Его расспросы не должны удивить или насторожить, ведь он репортёр, так и будет всем представляться. Мол, девушка прислала в редакцию интересную заметку, а не подписала её, да и адрес не указала. Глазунов допил свой утренний кофе, надел плащ и решительно вышел из дома.
Этот понедельник обещал быть тихим и тёплым. Ярко светило солнце, кое-где на газонах проклёвывалась нежная зелень травы, а на тополях чуть слышно лопались почки… Всё это радовало, поднимало настроение.
Пожилая вахтёрша пединститута тётя Фрося, внимательно выслушав его, наморщила лоб, пытаясь отыскать в глубинах своей памяти образ Наташи, через несколько секунд, вздохнув, вымолвила:
— Не припоминаю такой… Уж не взыщите, товарищ корреспондент.
Глазунов отнёсся к этому спокойно. Он и не рассчитывал на скорый успех, молча разглядывал снующих по вестибюлю студенток.
Ничего утешительного не могли сказать и на кафедрах. «Отсутствие желаемого результата тоже результат, — философски подбодрил себя Глазунов. — Теперь — в мединститут!»