Осознав свою беспомощность, я даже громко выругался. Теперь мне было на все наплевать. Затем я чиркнул спичкой и заметил рядом вторую дверь. Я подбежал к ней и обнаружил, что она не железная. В гнилом дереве замок был совсем расхлябан, и мне не составило большого труда открыть эту дверь. Еще одна спичка осветила замазанное черной краской стекло. И здесь я тоже обнаружил сигнальное устройство, которое легко отключил. После этого я открыл окно.
Под окном шел карниз приблизительно в пятнадцать дюймов. Он не был достаточно широк, дабы идти по нему, но вполне годился для того, чтобы использовать в качестве опоры и дотянуться до пожарной лестницы, которая проходила мимо соседнего окна. Хотя мне очень не хотелось ждать, но я осознавал, что это необходимо. Нужно было выждать до следующего крика, чтобы он перекрыл тот неизбежный шум, который я наверняка учиню. Изготовившись, стал прислушиваться. Я различил мужской смех и чьи-то слова, за которыми вновь последовал душераздирающий женский крик.
И я прыгнул…
На мгновение я даже испугался, что промахнулся и не попал на пожарную лестницу, но в следующий миг мои пальцы судорожно вцепились в стальные прутья. Найдя ногами точку опоры, я вытащил из-за пояса револьвер, боясь, как бы он не выпал. После этого, дождавшись очередного крика, я снова зажег спичку и увидел черное стекло окна. Сквозь царапины на стекле я заметил, что изнутри окно еще и забито досками. Но ведь мне было необходимо по возможности скорее попасть внутрь, а для этого нужно как-то отвлечь их.
К счастью, одна из ступенек пожарной лестницы свободно ходила в пазах, так что мне не пришлось предпринимать неимоверные усилия, чтобы вытянуть ее. А затем я сильно ударил по раме своей стальной дубинкой. Тотчас же сработало сигнальное устройство. Звук его был настолько пронзительным, что у меня даже зазвенело в ушах. Но этот звук явно исходил из другой комнаты. Через образовавшуюся щель было видно, как кто-то метнулся к двери. И тогда вторым ударом я выбил одну из досок, которыми было заколочено окно.
В тот же момент я услышал громогласное ругательство, а мгновением позже очутился лицом к лицу с Ардженино. Казалось, что время на миг остановилось. Но в эту неуловимую долю секунды он поймал мой взгляд и понял, что игра проиграна. Наступил его конец, и он это осознал.
Я окинул взглядом и комнату. Мэделяйн была привязана к стулу, и Ардженино, скорее всего, уже долго истязал ее в надежде, что она выдаст хоть какие-то детали. Ему было невдомек, что Мэд не в курсе моих дел, и поэтому сказать ей попросту нечего. Ведь я не говорил при ней чего-либо такого, что она могла бы поведать ему.