Я заказал себе кофе и сел напротив него.
— У тебя такие бурные часы работы в офисе.
Он улыбнулся. Но глаза были беспокойными. Они, казалось, жили своей собственной жизнью. Последний выпуск «Ньюс» был согнут на центральной полосе, где помещалась фотография мертвого старика Дився на полу. Полицейские обвиняли в этом местных террористов.
Рикербай выждал, пока я не заговорю.
— Я сегодня виделся с Лаурой Нэпп.
Он кивнул:
— Тут мы уже все тщательно проверили.
— Вы знаете о сейфе? У него была сигнальная система.
Опять он кивнул.
— Я же тебе говорил, что нет никакой связи между смертью сенатора Нэппа и Ричи. Если ты предполагаешь, что в сейфе были какие-нибудь важные государственные документы, то ошибаешься. У него были дубликаты всех бумаг, и мы их знали.
— Там были еще фальшивые драгоценности.
— Знаю. Сомневаюсь, что они еще что-нибудь установят. Очевидно, это оружие просто было использовано в различных целях. Между прочим, в Лос-Анджелесе с тех пор произошло другое убийство, в котором присутствовало то же оружие. Это было год назад, и жертвой стал торговец скотом.
— Да, это была не самая лучшая идея.
— И не оригинальная. — Он отодвинул свой кофе и уставился на меня. — Но меня не интересуют другие, кроме Ричи. — Он помолчал, затем добавил: — Думаешь ли ты сказать мне, что же Ричи рассказал тебе?
— Нет.
— По крайней мере, ты не обманываешь.
— Заткнись.
Он улыбнулся и пожал плечами.
— Объясни свою точку зрения.
— Коул — я хочу знать о нем.
— Я уже однажды сказал тебе.
— О’кей. Это тайна. Но сейчас-то он мертв. Тебе нужен убийца, мне он нужен тоже, а если мы не будем действовать вместе, то никто ничего не добьется. Попятно?
Он пальцами сжал чашку так, что побелели ногти. Прошла целая минута, прежде чем он пришел к этому решению.
— Можешь ли ты представить, сколько людей ищет этого убийцу? Скажу тебе. Я ничего не знаю о последней миссии Ричи и сомневаюсь, что смогу выяснить. Но одно я знаю — он не вернется сюда никогда. Он не выполнил указаний и был бы приговорен, если бы его не убили.
— Коул же был новичком, — сказал я.
Впервые Рикербай потерял хладнокровие. Его взгляд выражал замешательство.
— Это очень странно.
— О?
— Ричи было сорок пять лет. Он служил то в одном, то в другом отделе с 43-го года, и его свидетельства были превосходными. Он был ученым парнем. Умел приспосабливаться, если того требовала ситуация. — Он замолчал, посмотрел поверх чашки на меня и покачал головой: — Я… просто не могу предположить.
— Что-то толкнуло его сюда.
Его глаза опять приняли мягкое выражение. Он просто позволил себе те несколько минут, а теперь снова был на работе.