Здесь, конечно, могли быть и другие причины. Нью-Йорк город огромный. Слово в нем путешествует, преобразуясь в факт; уже через несколько кварталов сплетня становится правдивой историей, а любая клевета обрастает «достоверными» подробностями… Думать об этом всегда как-то тревожно, и особенно теперь. Ведь настали такие времена, когда всякий желающий с афишей или просто фотографией в руке может прийти сюда, в эти портовые секции, и нанять столько стволов, сколько ему понадобится. чтобы эта фотография оказалась фотографией мертвеца.
Там же, в районе порта, на условленном месте я встретился с двумя парнями, приставленными Тощим к Эска- ланти и Лайесу с «Гейстри». Контакт был осуществлен умело — хоть в этом они проявили свою профессиональность. Но что касается сведений, то они не очень-то много смогли разузнать об этих типах. Все, что они узнали, было выяснено ими при посещении испаноязычных секций порта, взятых под пристальный надзор. Ни Эскаланти, ни Лайес не имели в этом городе постоянных женщин, они не особенно общались даже с остальными членами экипажа своего судна.
Ни тот, ни другой не были щеголями, а оба выглядели так, как выглядят работяги во всех концах света, достигнув вершины своего материального благополучия в мрачном трюме грузового судна.
Вообще, все было достаточно туманно, кроме одного, — эти двое с «Гейстри» совсем не те, кто может заправлять десятитысячными делами. И вряд ли они могли быть идейными интернационалистами. Сами они вряд ли кого- нибудь в целом свете интересовали или заставляли волноваться о себе; серые ничтожные трудяги, не имеющие особо важных причин для жизни. Их существование имело все отличительные признаки безумия. Их бытие — плод совпадения каких-то мелких случайностей, вроде падения мухи в суп, но теперь, когда я знал о них, я не мог о них не беспокоиться. Я должен их найти, найти, пока не поздно.
Некогда я действительно научился получать ответы, не задавая никому вопросов. Времени, правда, это отнимало значительно больше.
Но на этот раз времени понадобилось не так уж много, ровно столько, сколько нужно, чтобы спуститься от Пятьдесят Седьмой улицы до Баттери и полпути обратно. Ночка опять задалась дождливая, с чертовой грязью и сажей, которые, испаряясь с тротуара, насквозь пропитывают вашу одежду.
Но все-таки я получил отвез*…
Я нашел Испанца Тома. Томаса Эскаланти. Он находился в самой середине толпы докеров и был центром всеобщего внимания, лежа на тротуаре спиной к насыпи, идущей от верхнего шоссе, и, если не видеть страшную рапу, можно было принять его за спящего.