эксперту-шифровальщику, а для любого человека со стороны она просто бессмысленна и неинтересна.
Я смотрел на нее и даже позволял себе сдержанно улыбаться. Она продолжала:
— То, что я сказала тебе сейчас, может стоить жизни чуть ли не всем членам организации.
А я смотрел на нее и думал, что теперь это все уже слишком поздно.
— Что ты можешь сделать, Райан?
— Не знаю.
— Можешь убить меня?
- Нет, сказал я и не солгал. Я действительно не хотел и не мог убить ее.
— Тебе никогда не шло быть гангстером… Если ты сейчас не убьешь меня, что со мной будет?
— Одно из двух, милая. В этом штате запросто хватит твоих дел, чтобы сесть на электрический стул… Или, при очень хорошем адвокате, можно рассчитывать на пожизненное заключение, а гам слишком много времени для размышления. Нет, я бы не мог жить такой жизнью, уж лучше быть мертвецом.
Ее лицо прояснилось, отсвет фонаря отразился на влажных дорожках, проложенных слезами по ее щекам.
— Тогда лучше ты убей меня, Райан.
— Какая разница, кто это сделает?
Я мог, конечно, выполнить ее просьбу, но…
— Разница есть, — сказала она.
— А я говорю тебе, я провалился в любовь, как последний тупица. Я и был тупицей, а думал, что только изображаю его. Всю жизнь я смеялся над влюбленными идиотами с их жутким временным помешательством, а вот теперь это случилось со мной. Хорошо еще, что я не буду, по крайней мере, долго страдать. Я шел сюда, как на войну… Какая там война? С кем? Я даже допускал мысль, что ты можешь погибнуть, но на деле вижу, что ничего не могу… Давай лучше наоборот… И выйдешь отсюда с грузом. Кстати, посмотришь, что это такое, когда умирают у тебя на руках. Давай, не тяни с этим, кисонька.
— Пожалуйста, Райан, не говори так, не надо… — Она закусила губы, пытаясь сдержать прорывающиеся рыдания. — Ты действительно любишь меня, Ирландец?
— Да, детка, прими мое последнее смешное признание, потом можешь рассказать кому хочешь… Это правда, я полюбил тебя. И ты была единственная… Я любил тебя очень сильно.
Сердце в груди у меня хлопнулось, как припадочное. Что такое? А может, это был выстрел? Она выстрелила в меня? Или нет? Но почему я не видел?.. Никакой раны я нигде не замечал, не чувствовал. А она почему-то улыбалась.
Я пытался заглянуть в ее мысли, но мне отчаянно мешали все ее пролитые раньше и теперь слезы. А она улыбалась совсем как в те дни, когда я ни о чем еще не подозревал. А теперь, когда я все знал, я мог только смотреть на нее и надеяться неизвестно на что. Ее глаза смотрели нежно и туманно, и там, в глубине, я видел все, что случилось с ней… видел, что к ней пришло осознание, что она все проанализировала, а еще там было отвержение от будущего и решимость.