— Естественно! Все наши апартаменты меблированы.
А почему вы спрашиваете?
— Просто так. Благодарю.
Ну, вот… Еще один тупик. Все обрывается. Мир находится под угрозой уничтожения, а все нити, ведущие к человеку, который держит в своих руках жизнь и смерть человечества, оборваны…
В душе вода больше не текла. Я взял одну из своих рубашек и постучал в дверь Камиллы. Она закричала, чтобы я входил. Она разложила на стульях свое белье, оно дымилось перед электрическим радиатором, поставленным на максимальный обогрев. Сама она еще находилась в ванной комнате. Я просунул в дверь ванной рубашку.
— Это все, что я смог найти.
— О! Спасибо, Тайгер.
— Она должна быть достаточной длины, чтобы прикрыть твою попку.
Она вырвала рубашку у меня из рук и захлопнула дверь перед самым носом. Через минуту появилась.
— Скажи-ка, это ведь немного неприлично, — сказала она.
Действительно, рубашка закрывала ей лишь половину бедер, ткань прилипла к ее мокрому телу, обтягивая полную грудь, бедра, подчеркивая каждую линию, каждую впадину.
— Ладно… — сказал я, — отправляюсь за жратвой. Ты хочешь цыпленка?
— Не беспокойся об этом. Помоги мне лучше повернуть другой стороной мои вещи на стульях!
Белье уже почти высохло, но шерстяной костюм оставался тяжелым от воды. На полу была лужа, пар медленно поднимался к потолку. Начинало казаться, что ты в турецкой бане.
Я заявил:
— Все, что испортится, надо поставить в счет Мартину Трэди.
— А пока приготовься оплатить мне завтра новый костюм.
Она дала упасть юбке, которую раскладывала на сиденье стула, и резко выпрямилась возле меня. Мои руки протянулись к ее талии. Ее тело горело, напряглось. Мускулы ее дрожали под лаской пальцев, глаза затуманились, полуоткрытые губы улыбались, из них вырывалось короткое, как стон, дыхание.
Медленным движением изогнутое тело прижалось ко мне. Сперва бедра, потом живот, пальцы ее охватили мой затылок, она прижала меня к себе, раздавливая свою грудь о мою. Наши губы искали друг друга, нашли и бурно соединились… бурно… дико… Она простонала и резким движением разорвала надетую на ней рубашку. Потом увлекла меня на себя.
У нас бушевал огонь… В диком свирепом порыве пальцы… руки… ноги… сплелись… кожа к коже… Все это превосходило самое сумасшедшее воображение… И только много позже, когда нас покинули силы и мы лежали посреди разбросанной одежды в состоянии полной прострации, я подумал: какое наслаждение можно доставить друг другу…
Я бы еще долго лежал так, если бы в моей комнате не зазвонил телефон. Я перевел телефон в комнату Камиллы. Это был Дэйв Элрой.