Как взорвалась граната, не было слышно. Похоже, она взорвалась с опозданием, но подводный взрыв нарушил моцион кашалота, а может быть, от боли в хвосте он вынырнул минут через пять рядом с нами, слева по борту. Круто положив руль, дали полный. Пушку уже перезарядили, и Стас, ткнув ногой стопор, немного развернул ее. Потом расслабился и стал смотреть на фонтан.
Кашалот удивительно спокойно подпустил нас на выстрел, потом еще ближе и еще. Мы видели, как он огромной сигарой плывет под водой. Затем вода вскипала, и на поверхность выходила голова, похожая на рубку подлодки; следом прорезал воду заплывший салом спинной плавник, и появлялись тугие, темно-коричневые на солнце бока кашалота. Ближе к хвосту кожа была в мелкой ряби и походила на гофрированную жесть после дождя. На позвоночнике, протянувшись к хвосту, торчали треугольные наросты. Он равномерно погружался, на выходе, отдуваясь, давал фонтан — до мостика доносилось свистящее «у-уф!» — и снова погружался. Мы сбавили ход и шли параллельно, чуть отставая. И вот после очередного фонтана Стас застыл, слившись с пушкой. Все затихли.
Звук выстрела напугал кашалота; он рванулся, неуклюже сгорбился, поднимая хвост, но было поздно. Мы видели, как летит гарпун, а за ним стремительно увеличивающейся спиралью тянется линь. Послышался глухой удар гарпуна. Защелкал реверсами капитан, давая задний ход, чтобы линь не намотался на винт; зашумела лебедка, понемногу стравливая линь, который теперь натянулся как струна и косо резал гладь океана, и по линю было видно, куда идет под водой кашалот.
Пахло порохом. Рваные клочья сизого дыма редели, сносимые в сторону, и таяли над водой в жарком морском воздухе.
— Трави! Слабо держать!.. Слабо держать! — кричал Стас лебедчику.
Протяжно стонали блоки. Линь бешено несся по ним, уходя в воду. Было азартно, а еще жутковато.
На баке суетились боцман с помощником гарпунера. Они заряжали в пушку «добойный», без лап, гарпун с гранатой и коротким линем. Стас, хищно замерев и прищурившись, смотрел из-под руки влево, на линь, с шуршаньем резавший воду, а там, на воде, засветлело пятно, и марсовый с бочки закричал в микрофон:
— Выходит! Выходит! Градусов двадцать слева…
И тут линь ослаб, провис и почти скрылся под водой, а на месте светло-зеленого пятна тяжело, с хрипом, вырвался кровавый фонтан, и кашалот шумно вышел, пыхтя, заворочался, непрерывно фонтаня и окрашивая все большую площадь кровью. Он кувыркался и бил хвостом по воде, со звучным шлепаньем взбивая розовую пену.
Лебедка работала вперебой, вытравливая слабину линя, как только она появлялась. Мы сближались. Кашалот слабел. Он погружался в воду, пытаясь нырнуть, но линь не давал, туго вздрагивал, и с него на палубу сыпались капли воды, кит дергался, фонтанил и вновь старался погрузиться.