Река была внизу — шоссе шло по самому берегу. На той стороне тянулся узкий пляж. Он был пуст, лишь несколько ребят играли в футбол на песке. На них никто не кричал, игра получалась, и мальчику, само собой, захотелось туда, но он подумал, что уже поздно, да его бы, пожалуй, и не приняли. И, поправив майку, сказал:
— На ту сторону не пойдем.
И они двинулись по краю шоссе. Опять дядьки махали удочками. Некоторые сидели, смотрели на поблескивающие колокольчики, подвешенные к леске, а в клеенчатых пакетах, еще живая, билась пойманная рыба.
— Зайдем ко мне? — спросил мужчина. — А потом я посажу тебя на автобус, и поедешь домой.
— Зайдем, — взросло ответил мальчик.
Свернули с шоссе, поднялись по узкой улочке.
— Вот сюда…
По бокам дорожки до самого крыльца росли цветы, и они сильно пахли.
— Как много цветов! Это розы, да, дядь Вась?.. Я никогда не видел, как они растут!
— Хозяйка любит цветы. Ну а мы?.. Мы… — мужчина вдруг задумался. — А мы в ладонях заскорузлых все держим нежные цветы… — чуть хрипловато прочитал он. — Хорошо сказано, а, Вась?
— Да. А кто это сказал, Чехов, да?
— Нет, один поэт…
Они сидели за столом и ели грецкие орехи. Мужчина сдавливал орех в кулаке, пока не раздавался глухой хруст.
— Ого! — восхищался мальчик.
— Вот подрастешь, — ответил мужчина.
Наступали сумерки. Мальчик чувствовал себя свободно и просто. Они о многом друг друга расспрашивали, обсуждали завтрашнюю прогулку. Между ними возникло то мгновенное, беспричинное, но крепкое и дружественное влечение, которое так понятно и естественно лишь между взрослым и ребенком.
— Спасибо, — поблагодарил мальчик и поднялся. — Мне пора.
Они вышли.
— Дай-ка ножик. — Мужчина наклонился и осторожно срезал розу. — Держи!..
Цветок был холодный с капельками вечерней росы. Мальчик поднес его к лицу, потом ближе, и нос стал холодным и тоже мокрым.
— Хорошая и колючая… — сказал мальчик. — Правильно же, дядь Вась, хорошая и колючая…
— Остановку знаешь?
— Ага, больница.
— Третья отсюда, — уточнил мужчина. — Завтра у той же липы, часов в десять… А мама отпустит?
— Я ей все расскажу, и она отпустит.
— Ну ладно. Вот и автобус.
Двери задвинулись, и мальчик помахал рукой. В автобусе уже горел свет. Пассажиров почти не было, и от пустоты казалось как-то особенно чисто и светло. Мальчик вдыхал запах цветка, по временам дул на розу, и лепестки едва-едва шевелились.
…Вася через силу пил кипяченое молоко. Нужно было выпить все: полную кружку. Мама сидела рядом и смотрела, как Вася жевал поджаренный с яичком хлеб и запивал молоком. С трудом проглотив пенку, он сказал: