— Опять его день рождения пройдет без тебя…
— Я успею вернуться.
— Мне каждый раз становится все труднее и труднее. Невыносимо. Я не смогу.
— Я люблю вас…
— Не кощунствуй ради бога…
— А ты не смей так говорить! Слышишь! И не восстанавливай мальчика против меня… Я тоже так рос! И моя мать не заводила этих глупых разговоров с отцом. И, кстати, не мне тебе объяснять, что еще отец начинал эту дорогу. И если бы не война… А с мальчиком я сам поговорю.
— Поступай как хочешь.
Терраса дома, где происходил этот разговор, была увита хмелем. Лучи солнца, поглощаемые листьями, струились сквозь стекла зеленоватым светом. Лица спорящих были тоже мертво-зеленого цвета, будто мужчина и женщина находились на дне крохотного, казалось бы, надежно укрытого скалами морского заливчика, когда наверху начинается шторм, но солнце еще светит, и жгуче-белыми высверками на гребнях волн появляются первые барашки пены.
Под окном террасы, среди кустов красной смородины, стоял мальчик. В руке у него было зажато несколько кистей ягод, но он не ел их. Он нечаянно подслушивал спор родителей.
Когда мама стала слишком сильно кричать, а потом заплакала, он осторожно обошел террасу и очутился во дворе дома. У летней кухни положил на стол кисти смородины. Там же нашел обрывок оберточной бумаги, вынул из кармашка шорт карандаш и написал на обрывке: «Я уплыл на тот берег». Вышел на середину двора, где натянутая веревка для сушки белья провисла пониже, и прикрепил записку прищепкой. Снял рубашку и шорты и тоже повесил на веревку. И в одних плавках направился к калитке. Не брякнув щеколдой, отворил ее и вышел, так же бесшумно закрыв.
Через минуту он с наслаждением входил в упругую гладь озера.
…Вода была зеленая и теплая даже на вид. А там, где вода сливалась с кромкой леса, она казалась золотой, и от солнечных лучей было больно глазам. Но мальчик всегда плавал с открытыми глазами. Так он плыл и теперь. Старался плыть спокойно. Он не хотел устать. И потому заставлял себя не думать сейчас о том, что плывет, не думать о воде и вообще ни о чем не думать. Просто плыть. А потом, когда уже будет берег и тот домик на берегу, он выйдет из воды, и его сразу окружат гудящие оводы; он почувствует боль от укусов. И вместе с этой болью придет ощущение того, что плыть больше не надо, что под ногами песок о сухими сосновыми шишками, которые приятно и колко отдаются в ступне.
Он давно хотел научиться плавать быстро. Не просто хорошо — а быстро и красиво. Ему уже двенадцать лет. И он очень хотел бы плыть вдоль пляжа, быстро и мощно работая ногами. И чтобы кто-то смотрел на него с берега. И девочки чтобы смотрели тоже.