— Будь мужчиной, мальчик! — Он засмеялся. — И не нервничай. Ступай в палатку и не высовывай носа, пока не закончу. Не смотри, ежели не можешь! — Игорь засмеялся, подрагивая бородой.
Пашка напрягся. Пальцы сами сжались в кулак. И, неумело размахнувшись, он ударил в аккуратную бородку.
Этот удар не столько причинил боль Игорю, сколько удивил его. На какое-то мгновение он опешил. Потом сильный удар сбил Пашку с ног, бросил на землю, наполнив голову звоном. «Встань!» — приказал себе Пашка. Как в полусне, Пашка пригнул голову, шагнул чуть в сторону и кинул вперед левую руку. И сразу шаг назад — и всей тяжестью тела удар с правой. Но его выброшенные вперед руки вяло ткнули пустоту.
— Да ты что, с ума сошел?! — закричал Игорь. Он схватил Пашку в охапку, повалил на траву и прижал к земле. — Сопляк!.. Учить вздумал! Пускают детей в тайгу!..
— Мясник! Садист! — злобно рычал Пашка, тщетно пытаясь вырваться. Коленом Игорь давил на грудь, а руки завел за голову и, вывернув кисти, прижал к земле. Пашка, злясь еще больше от своего бессилия, оттого, что лежит, словно припечатанный, стал ругаться, понимая, что ругаться ни к чему, но Игорь все еще держал его, а Пашке было больно, и он перестал сопротивляться… Игорю надоело слушать Пашку, и, пробормотав: «Успокойся», — он оставил его и пошел в палатку. У входа виновато и как бы растерянно оглянулся.
Во рту было солоно от крови. Болел прикушенный язык. Пашка сплюнул тягучую слюну. Сорвал сосновых иголок, пожевал их, снова сплюнул. Вкус крови исчез. И, обходя стороной тушу олененка, которая тепло парила, он побрел во вторую, ранее пустовавшую палатку…
А вечером, когда взошла луна, к палаткам вышла олениха. Над обеими палатками поднимались два ровных столба дыма. Над одной из них серебрилась в лунном свете антенна. Из этой палатки пахло жареным мясом. Олениха простояла всю ночь, поджимая ногу, а временами поднимала голову и прислушивалась, но ничто не нарушало морозную тишину.
Утром выпал иней. Она тихо, как и пришла, исчезла в белесом лесу.
— Ты не права.
— Почему ты так всегда говоришь? Ты отлично знаешь, что в любом вопросе человек занимает определенную позицию, всегда найдется какая-то правильная моральная подоплека, и ты опять сейчас заговоришь о долге…
— Не говори так…
— Но почему тебе необходимо быть там?
— Потому что скоро осень и этот участок начинал изыскивать я.
— Опять мальчик без тебя пойдет в школу.
— Мы должны завершить съемку до снега. И с первым снегом я появлюсь…
— Вот именно, появишься…
— Прости, это и правда звучит плохо.