Мама умерла родами, когда рожала меня. Я ее и не помню. Сестра Анита говорит, что и она не помнит…почти не помнит. Только руки – ласковые, нежные. Отец всю жизнь винит меня, будто бы я сознательно убил свою мать. И не задумывается о том, что наверное не надо было ее заставлять так часто рожать. Каждые год-два по ребенку, это какая женщина стерпит? То ходит с животом, то отходит после родов – какой организм это вынесет? Вот и не вытерпел, сердце остановилось во время родов и больше не запустилось. Не помог даже наш клановый лекарь, маг высшей категории Сильвано Ассанд. Уж чего он только не делал – а не смог ее поднять. Был бы некромантом – другое дело, но…некромантия запрещена законом. Да и на кой черт воскрешать человека, который сделается только лишь злобным тупым мертвецом, годным лишь исполнять приказы хозяина. Бессловесный раб, который через некоторое время просто развалится на части – процессы гниения еще никто не отменял.
Черт подери! Да откуда я все это знаю?! Из меня просто прет знаниями! Это похоже на тонкий ручеек, который пробился через запруду, и размывает дыру все больше и больше. Чем больше знаний вылезает из глубин мозга, тем шире дыра, через которую они просачиваются. И этот процесс бурно развивается!
- Все в порядке, Анита… - шепчу я, чувствуя, как чужие, ранее незнакомые слова заставляют мой язык изощряться в их произношении. Мало знать слова, мало воспользоваться знаниями – нужно еще и умение. Привычка применять это самое знание! Это все равно как знать о метании ножей все, что можно об этом знать. Но попробуешь метнуть, и…полный облом! Мышцы-то не помнят. Мышцы не знают! Мало ли, что у тебя в голове – великие знания, тело-то не тренированное! Так и язык для произношения слов.
Сестра обняла меня, и я вдруг почувствовал запах пота, смешанного с благовониями. И подумал: «Черт подери, а у них случайно тут не как в просвещенной Европе средних веков? Я не хочу завшиветь и давить вшей, вытряхивая их на полированную столешницу! Может здесь все-таки моются? По крайней мере – на это надеюсь!»
Мда…что касается быта, вне службы – я всегда был ужасно брезглив. И чистоплотен просто до патологии. При первой же возможности – помыться. Сменить носки, трусы. Почистить зубы. Не пить из общей бутылки – если есть такая возможность. Для дела я сделаю что угодно – землю буду жрать, из мусорных бачков питаться! Но как только вернулся с задания, дома – я совсем другой человек. И терпеть не могу женщин, от которых плохо пахнет. У меня сразу пропадает желание. Коллеги за глаза (я знал!) называли меня Чистюлей. Забавно, да – чистодел – Чистюля.