Радагат оторвался от моих губ, уперся руками в столешницу по обе стороны от меня и замер, тяжело дыша и пытаясь успокоиться. Я словно в беспамятстве водила по его волосам, периодически спускаясь к шее и легонько касаясь ее пальцами.
– Может, ты наконец-то ее снимешь?
– Нет уж, – Радагат коснулся моих губ. Вроде бы всего лишь поцелуй, но отрывался проректор от меня со стоном сожаления. – Воспитательный момент никто не отменял.
– О мсье Виррас, Вы бы знали, как я сейчас сожалею обо всех своих нарушениях.
– Так мне эту демонстрацию стоит взять на вооружение? – проректор хрипло рассмеялся, а я замерла.
– Не поняла, о чем это ты?
– Шучу, – Радагат выровнялся, но не отошел, а обнял меня за талию. – Так зачем вам с Кряхсом понадобился Кисьяк?
Я сразу же напряглась – теперь следовало быть осторожной.
– Не знаю, с Таматином за компанию пошла.
– Лилиана!
– Радагат, – уступать я не была намерена, несмотря на серьезный тон проректора. А то складывается впечатление, что он меня и сюда затащил, чтобы разговорить. Кстати: – А где это мы находимся?
– В моей лаборатории, – Радагат мельком оглянулся. – И ты ее уже немного разрушила.
– Это все ты, – возмутилась я.
– Но из-за тебя! – Радагат опять рассмеялся и выглядел при этом таким счастливым, что я вдруг ощутила, как щемит сердце. То ли от счастья, то ли еще от чего…
– Лилиана, я же волнуюсь. Что вы с Таматином задумали?
Я запрокинула голову, разглядывая потолок и демонстрируя, что отвечать не намерена. Ровно до тех пор, пока не почувствовала поцелуй в шею, больше похожий на легкий укус.
– Мсье Виррас, – делано возмутилась я. – Вы, пожалуйста, если не собираетесь мантию расколдовывать, так и не нервируйте девушку. Взялись воспитывать, так воспитывайте до конца.
К Таматину я вырвалась минут через пятнадцать. Портал выпустил меня довольно далеко от стены, и, когда я вернулась к обиталищу принца дендронов, гений уже сидел на том самом дереве, где недавно сидела я.
– На тебя тоже ЭТО напало? – хмуро спросил Таматин.
– Ага, по всему парку гоняло, – я порадовалась, что гений мои опухшие от поцелуев губы не заметил. – Как ты себя чувствуешь?
– Плохо, – умирающим тоном возвестил Таматин. И так правдоподобно это прозвучало, что я даже испугалась.
– Что болит? Может быть, бежать за целителями? Ты что-то сломал?
– Да. Свою самооценку. Я даже от воздушной ловушки не смог защититься.
– Ну ты сравнил, – я хмыкнула. – Защиту на стену все-таки проректор накладывал.
Кисьяка мы все-таки дождались. Спустя минут тридцать выслушивания причитаний Таматина по поводу его позорного полета я увидела, как принц дендронов откуда-то бодро идет к стене. Нас он заметил не сразу, но, когда заметил, вроде бы обрадовался и веточками приветственно помахал.