— Это что еще за выдумки?! Ты с ума сошла?! Выкинь эти бредни из головы! Немедленно! Навсегда! Я тебе это уже говорил! Слышишь?! Я приказываю! — Кричал он долго, и, судя по тому, как внезапно смолк, эти вопли отняли все его депутатские силы. Откричавшись, глубоко вздохнул и с ледяным спокойствием заключил:
— А теперь, дамы, должен вас покинуть. Меня ждут дела. Пойдем, Степан.
Можейко с готовностью поднялся и, не говоря ни слова, двинулся к двери. Я уж было решила, что на этом все и закончится, но Павел Юрьевич задержался на выходе и с убийственной яростью процедил:
— Алла, я тебя предупредил. Никаких расследований, иначе ты горько об этом пожалеешь.
Стоило мужчинам скрыться за дверью, как Алла Викторовна, словно ничего и не произошло, тут же вернулась к прерванному разговору:
— Для этого дела мне нужен надежный человек. Такой, которому я могу полностью доверять, а вас мне рекомендовал Алексей Антонович Голубкин.
Голос женщины звучал слегка устало после только что пережитой бури, руки нервно теребили резную бляху янтарного ожерелья, но настырности в ней не убавилось ни грамма. Спорить с Аллой Викторовной было совершенно бесполезно. Такие, как она, никого, кроме себя, не слушают. Можно было бы, конечно, просто встать и уйти, но такого ухода Голубкин никогда бы мне не простил. Пришлось взять себя в руки и попробовать хоть как-то разрулить ситуацию.
— Как вы представляете себе эти поиски? Отчего отталкиваться, если даже фамилия мифического дедушки Павла Юрьевича неизвестна? — собрав волю в кулак, как можно доброжелательнее поинтересовалась я.
— Вот от этого, — твердо заявила Алла Викторовна и вытащила из кармана замшевый кисет. — Вы ведь занимаетесь выяснением истории попавшего вам в руки произведения искусства? Я имею в виду его происхождение, фамилии бывших владельцев… Вот и теперь проделайте нечто подобное, только в данном случае предметом вашего изучения станет семья. Привычная для вас работа, и даже легче, потому что в этих изысканиях придется опираться не на сомнительные свидетельства, а на вполне конкретные вещи. Не вижу проблемы.
— Что ж, обратимся к вашим «конкретным вещам», — не стала спорить я и одним движением вытряхнула содержимое кисета на стол.
Моя покладистость объяснялась вовсе не тем, что я была согласна принять предложение Аллы Викторовны. Вещи такого уровня, как у нее, меня не интересовали в принципе, а уж перспектива оказаться втянутой в нелепые политические авантюры, да еще в компании со столь неприятной особой, как Алла Викторовна, делала это просто невозможным. Все объяснялось просто: я решила предпринять попытку переубедить упрямицу и таким образом расстаться без обид.