– Я думала, мне показалось, что ты сюда вышел… Ты в порядке?
Бросив взгляд через плечо, Амри заметил Найю. Она села поближе к нему, чтобы прохладным утром вместе было теплее.
– Размышляю, – ответил он.
– О случившемся прошлым вечером? – деликатно спросила она. – Хочешь об этом поговорить?
– Я не знаю, что можно сказать.
Найя пихнула его локтем.
– Просто начни говорить, слова придут… Если, конечно, ты сам этого хочешь.
Его одолевало много чувств, но он уклонялся от того, чтобы говорить о них вслух. Он попытался придумать что-нибудь легкомысленное в ответ, но вместо привычного бездонного источника колкостей нашел лишь пустую яму стыда и усталости.
Найя легонько сжала его плечо.
– Амри, все хорошо. Прошлым вечером никто не пострадал ведь. И я понимаю твои чувства. Более того, считаю твой поступок очень храбрым.
– Ты говоришь это для того, чтобы меня успокоить.
– Вовсе нет! Я помню, как мне было страшно, когда я впервые оказалась лицом к лицу со скексисом. Не думала, что найду в себе силы. Я считала, что Гурджин мертв, а Тавра… Никогда не забуду. Чтобы сделать то, что сделал ты, требуется большая смелость.
Почувствовав, как зарделись его щеки, Амри рассмеялся.
– Нам повезло, что скексис, на которого я решил напасть, был готов простить меня. Можешь представить, что было бы, если бы я вонзил в нее меч? Она могла бы…
– Но этого не случилось. И я никогда не забуду твой поступок там, в снегах. Казначей уж точно не забудет.
Она осклабилась, и Амри чуть улыбнулся, вспомнив выражение лица Казначея. А потом вспомнил, что сказала Тавра, когда хотела научить его управляться с ее мечом:
«Ты не сможешь все время выкручиваться своими странными гроттанскими выходками».
И его улыбка пропала.
– Я не знаю, что мне делать. – Он заметил, что потирает руки, и тут же сжал их в кулаки. – Я очень стараюсь вести себя как дневносветники, но у меня это плохо получается. Я не очень хорошо вижу и ничего ни о чем не знаю… Я с трудом хожу, едва удерживаясь на собственных ногах.
Она пораздумывала и накрыла его кулаки своими ладонями. От ее молчания у Амри в сердце возникло хрупкое чувство, будто случайно он ей что-то показал. Что-то такое, о чем даже сам не знал, но теперь, в этом разговоре, оно само выплеснулось наружу.
– Я хочу быть умелым хоть в чем-то, понимаешь? Ты вот сильная. Неистовая Найя. А Кайлан – сказитель песен с волшебной фиркой. Тавра – воительница, дочь Аль-Модры. То, в чем хорош я, здесь никому не нужно… Наверное, однажды я стану Амри Забытым-всеми, как и мой клан.
От удивления у Найи на мгновение остановилось дыхание.