Лет в десять, в цирке, где он уже стал своим, добрые люди в лице уборщика клеток рассказали ему страшную историю Николая. Оказывается, он был фокусником, да не просто фокусником, а имел огромный успех у публики. Его руки были настолько пластичны и искусны, а фантазия настолько бурной, что он со своими собственными фокусами покорял мировые сцены. Имел кучу наград и регалий и побеждал во множестве международных фестивалей и конкурсов. Но однажды случилось страшное: его ассистентка, которая была по совместительству и женой, погибла. Прямо на сцене, разбившись насмерть, она упала на манеж с пятнадцатиметровой высоты из того самого ящика, который и придумал факир Николай. Позже следствие выяснило, что он был абсолютно ни при чём, рабочие сцены неправильно закрепили на тросах реквизит, но вернуться в профессию Николай уже не смог. Он долгое время нигде не работал, потихоньку проедая и пропивая вещи из квартиры, пока директор цирка не предложил ему пойти в номер вторым клоуном. Директор слыл в цирке человеком проницательным, угадал и тогда. Навыки фокусника очень пригодились, его клоун Ники стал любимцем публики, и сейчас Николай уже имел свой собственный номер. Вот на этот период жизни, продолжал рассказывать десятилетнему юнцу старичок, пахнущий клетками, и пришло известие о тебе и твоих родителях. Николая тогда словно подменили, из равнодушного к жизни человека он превратился в молнию. Летал по цирку и искал, у кого есть знакомства, чтоб разрешили тебя усыновить. Боялся, что одинокому мужчине могут не дать, да и биография подпорчена, конечно, не виноват, но люди всё равно шептались, мол, скрутилась его жена с воздушным гимнастом, цирк ведь — это большая деревня, здесь все про всех всё знают, ну так вот, а Николай, мол, её и наказал.
Хоть и был тогда Феликсу противен этот уборщик, но в одном пацан ему был очень благодарен. Именно тогда маленький мальчик понял, что не отдаст Николай его обратно в детский дом, что он тоже ему нужен, нужен как родная душа, для того чтоб было хорошо, обоим было хорошо.
Именно с того разговора у клеток и началась другая жизнь. Феликс полностью проникся к Николаю и разрешил себе его любить сильно и самоотверженно. Видимо, дядя почувствовал от пацана такие искренние эмоции и тоже постарался раствориться в нём, забыв весь груз, что к тому времени навесила на него жизнь.
«Николай, как же так, тебя нет, а я так и не попросил у тебя прощения», — подумал про себя Феликс, стараясь не расплакаться — корявые «прости» сегодня на могиле ни при чём. Они были нужны больше Феликсу, а не дяде, который уже не мог ничего ему ответить.