Следующий шаг в эволюции кажется исключительно хитрым. Некоторые самцы танцуют с еще более крупной и бросающейся в глаза упаковкой. Но в нее либо завернута слишком маленькая муха, которой нельзя полноценно полакомиться (но которую легче носить, а значит, и выпендриваться), либо вовсе несъедобный кусок мусора, либо же вообще ничего. Например, у Empis politea самец носит большой белый шар, похожий на яйцо, в который он может поместить, а может и не поместить маленькую мушку. Самка не обращает внимания на содержание. Она выбирает большую, эффектную, но пустую упаковку.
Самцы видов Hilaria sartor, H. sartrix и H. granditarsis дошли до совершенства в своем обмане. На протяжении все более сложного акробатического танца они всегда держат пустой белый сверкающий шарик, точнее, эллипсоид. Если глупый самец попытается поместить туда добычу, то танцоры с пустыми шариками легко превзойдут его в мастерстве танца. Таскать тяжелую добычу можно только при высоких температурах, когда мышцы мухи могут достичь нужной производительности.
Пример мух показывает, что, как и в эволюционной траектории человека, воссозданной антропологами, важна не питательная ценность подношения. Показать себя – вот что важно. Разница лишь в том, что охотники-люди не могут жульничать. У протогоминидов самцам приходилось приносить домой настоящее мясо или демонстрировать способность делать это, а не просто поднимать пустые упаковки. Мясо – ценный ресурс, который был важной и необходимой частью рациона.
Как и у танцующих мух, силу или способности иногда можно оценить по внешнему виду, но надежнее всего – по производительности, как в охоте, так и в символической репрезентации. Может быть, наши танцы, так же как и наши спортивные игры, за которые дают никчемные цветные ленты и металлические или раскрашенные под металл трофеи, тоже происходят из символической деятельности, демонстрирующей наши способности?
Забег – это как погоня. Финишировать в марафоне, поставить рекорд, сделать научное открытие, создать великое произведение искусства – все это, я думаю, заменяет погоню, но в то же время предполагает и демонстрирует психологию выносливого хищника как в самом действии, так и в его оценке. Когда 50 тысяч человек выстраиваются в очередь на марафон или две дюжины старшеклассников встают у линии, чтобы броситься в легкоатлетический кросс, они начинают символическую коллективную охоту, чтобы убить первыми или хотя бы принять участие.
Настоящая охота для большинства из нас давно устарела. Совсем недавно (в геологическом смысле) мы уничтожили одних из самых великолепных существ, которые когда-либо существовали на этом земном шаре, когда люди, полноправные охотники, вступали с ними в контакт в Америке, Австралии, на Мадагаскаре… К тому времени мы развили психологию, физиологию и технологию, сделавшие нас необыкновенными охотниками. В отличие от Африки, нашей родины, наша новая добыча не успела разработать эффективные способы спастись, сочетающие в себе физиологию, психологию, интеллект, а в конечном счете и оружие.