В наших играх в Гудвилле мы жили в собственном маленьком мире индейцев и пионеров-поселенцев. В лесах мы тренировали наши навыки выживания. Некоторые строили незатейливые лачуги, вели обманные маневры и иногда даже убивали и съедали дикобраза или американского зайца-беляка. Я же расчистил участок длиной 800 м на одной из наших лесных троп и бегал там один, свободный как ветер, воображая себя смельчаком-ирокезом в набедренной повязке, сильным и независимым. Это было моей единственной, но достаточной наградой.
Углубляясь в лес, мы исследовали неизвестную нам территорию на краю нашего дикого мира. Вооружившись копьями, сделанными из молодых кленов, мы упражнялись в их метании на дальних полянах. Вскоре тронулся лед на реке Кеннебек, и весеннее солнце согрело желтую спутанную траву. Некоторые ребята из нашей маленькой сплоченной банды валялись голышом на земле на дальней полянке, пытаясь приобрести правильный цвет кожи. Наш мальчишеский дух приходил в восторг от мысли о борьбе с другими конкурирующими шайками, от охоты и доставки еды в наши лесные стоянки.
Мои приятели Филип и Фредди сначала сомневались, можно ли есть обычных голубей, которые населяли сараи вместе с коровами, овцами, лошадьми, свиньями и курами. Но для меня это была главная пища – как и лесные голуби из сосняков Ханхайде. Все-таки питание на природе – еще и приключение, где большую роль играет атмосфера события. Для наших кулинарных приключений мы заимствовали одну из школьных весельных лодок, стоявших на якоре в окруженной садами тихой бухте реки Кеннебек. Как каннибалы из «Робинзона Крузо», мы отчаливали с нашими уже мертвыми пленными, гребя к дальнему песчаному берегу, где нам была известна ровная, поросшая невысокой травой поляна под названием «Пайнс» («Сосны»). Мне нравились эти песчаные отмели вдоль реки, потому что ласточки-береговушки прорыли в них туннели, построили выложенные перьями гнезда из травы и отложили там свои перламутровые яйца. Пара зимородков выкопала здесь собственную нору побольше. Зимородки оставляли перед норой две параллельные бороздки на песке, ковыляя туда-сюда на своих коротких, приземистых лапках, которые нужны были, только чтобы взгромоздиться на корягу, откуда птицы ныряли за мелкими рыбешками.
Трава этой поляны, окруженной соснами и березами, была похожа на растительность прерий. В паре шагов от вершины луга была – и сейчас есть – шероховатая черная полоса в мелком желтом песке. Она вытянулась практически на всю длину стометрового берега. Уголь с древних индейских стоянок! С тех времен, когда уголь осел здесь, прошли целые эпохи. Тогда река, вероятно, была выше, чем сейчас, а потому и оставила эти слои ила. Мэн сначала был частично покрыт ледниками, а затем стал тундрой, населенной карибу и тундровыми куропатками.