Действительно ли это тот ручей? Где же тонкая тропинка вдоль мшистых берегов, которая ведет в лес, к хижине? Я внезапно узнаю ольху, на которой было мешкообразное, покрытое лишайником гнездо крошечной длиннохвостой синицы. Я останавливаюсь. Вижу ручей и места, где Марианна нашла мертвого лося, а я – дикого кабана. Вот оно! Я вижу едва намечающуюся тропинку, ведущую в лес. Если немного подняться по ней сквозь буковые и сосновые деревья, за поворотом будет наша лачуга.
Увидев тропинку, я внезапно остановился. Прошлое обожгло меня, словно горячее дуновение из ниоткуда, и сразило меня на месте. Я споткнулся, согнулся и бесконтрольно зарыдал. Еще долго я не мог перестать содрогаться. Как будто на этом пути я встретил незнакомца из прошлого, но этим незнакомцем был я. Хотя это мог быть кто угодно. Осознав это, я всюду увидел детей, чьи судьбы так сильно зависели от, казалось бы, незначительных пустяков.
Когда ранней весной 1951 года мы покинули Ханхайде и отправились в Америку, мне казалось, что с таким же успехом мы могли бы отправиться на ракете на Луну в один конец, а не на пароходе через Атлантику. В том юном возрасте мне никогда не приходила в голову мысль о возвращении. Мы были живы и жили день за днем. Сбежав от насилия и призраков войны, мы обрели покой и красоту. Мейнстрим нас не коснулся, и моим преимуществом было знание главного – жизненных циклов мотыльков, потребностей и повадок воронят, радости босоногой погони за жуками-скакунами по теплому песку.
5
Кросс-кантри в средней школе
Будь хорошим животным, верным своему животному инстинкту[12].
Д. Г. Лоуренс. Белый павлин
В первую зиму в лесах Мэна моя мать, полутора метров ростом и весом около 45 килограммов, и мой отец, тоже отнюдь не прирожденный лесоруб, работали вместе в команде торцовочной пилой. Снег тогда был глубже, чем мне когда-либо доводилось видеть. Когда дерево падало, ствол зарывался в снег; его приходилось выкапывать вручную, распиливать на куски длиной немногим больше метра каждый и затем волочить по дороге с помощью Сьюзи – упряжной лошади наших соседей. Еще меньше мамуле и папе впоследствии нравилось мастерить воздушных змеев в темной и пыльной маленькой мастерской в городе Уилтон. Вскоре мы с Марианной оказались в интернате для бездомных детей, в то время как наши родители уехали на шесть лет собирать коллекции для музея сначала в Мексику, а затем в Африку, в Анголу.
Лесная глушь, растянувшаяся на три тысячи акров вокруг Гудвилла – так тогда назывался интернат, – была изрезана множеством троп. Все мальчики работали в доме, в амбарах, на полях и в лесах. За эти шесть лет я прошел путь от «боя» – мальчика, моющего посуду и полы, – до повара, уборщика навоза, помощника дояра (два раза в день) и наконец – до верхней позиции – мальчика на побегушках, разносящего почту.