— О Господи! Почему ты мне не доверяешь?
— А разве я сказал, что не доверяю? Лиза, Лиза, Лиза. А если мы промахнемся? Твой милый братец поймает нас обоих, сложит в погребальную лодку, зажжет церемониальный факел и пустит лодку на волю волн.
Вид у Лизы был нерадостный.
Я знал, что её мозг сейчас лихорадочно работает, рассматривая все возможные варианты. Я достал её темные очки из-под журнала, под которым они лежали, и протянул ей.
— Спасибо, милый, — сказала она, надев очки. — Конечно. Ты совершенно прав, теперь я понимаю, зачем ты это сделал. Если он застанет нас врасплох, будет полезно сообщить ему о твоем приятеле адвокате. — Она повернулась и поставила ноги рядом с моими. На лбу у неё блестели капельки пота, а по шее и дальше вниз стекал небольшой ручеек, который терялся где-то в узких желтых трусиках. Она наклонилась ко мне и проворковала: — Знаешь, ты ведешь себя так странно, мне кажется, я всё время неправильно понимаю тебя. Я очень долго ждала тебя вчера вечером, я была уверена, что ты явишься, чтобы сказать, что был не прав.
Я внимательно посмотрел на неё. Яркий солнечный свет так же жесток, как лабораторные лампы и микроскопы. Лиза так повернула голову, что стал виден намечающийся двойной подбородок, а над верхней губой, возле носа, — маленький шрамик. Руки и ноги у неё были небольшие, кругленькие и очень аккуратные. Она сидела в такой позе, что на животе образовалась небольшая складка жира, но талия была узкая — она плавно и очень соблазнительно переходила в округлые бедра. Пот, мышцы, плоть, близость. Волшебство и таинство спортивных раздевалок, душевых, массажных кабинетов и волейбольных тренировок в колонии нудистов. Это был секс в его самом явном и неприкрытом виде.
— Лиза, мне кажется, я должен тебе кое-что растолковать, чтобы мы правильно понимали друг друга.
— Ты случайно не педик, милый? У тебя какие-нибудь проблемы? Ты можешь всё рассказать Лизе. Ты болен? Или у тебя на этом месте раздражение?
— У меня великолепное здоровье.
— Дорогой, ты что, настолько влюблен в какую-то бабёнку, что не хочешь заниматься любовью ни с кем, кроме неё? Это я могу понять. У меня тоже так было.
— Просто у меня правило; сладкое на потом.
Лизы немного смягчилось лицо, и она улыбнулась:
— Сладкое? Милый, я могу быть супом, мясом с картошкой, пончиками и любым напитком — стоит тебе только пожелать.
— Есть ещё одна причина, почему я хочу подождать, Лиза.
— И какая же?
Я решил, что она вполне готова выслушать мою историю. Это всё равно что дрессировка мула — тресни его как следует между глаз, и он твой!