Дорогу здесь мог найти либо дикий зверь, либо старожил, и Чекист, скрепя сердце, признал, что без Хорька они далеко бы не ушли. На то, чтобы преодолеть не такое уж большое расстояние ушло больше шести часов. То и дело приходилось менять направление, углубляться в непролазные дебри, обходя буреломы и заросшие колючим кустарником завалы бетонных плит. Эти завалы таили немало опасностей – прочная, устойчивая с виду поверхность могла податься под ногой, и человек валился в яму, на ощетиненные арматурины, в логово росомахи или гнездо огненных муравьёв – наихудшего, по словам Хорька, бедствия в этих местах. Один раз они вчетвером больше часа просидели на уступе рухнувшей стены, которую неспешно обтекала река этих созданий – крупных, с мизинец длиной, ярко-красных, кусачих. Всё это время Хорёк развлекал бойцов рассказами о том, как после таких вот миграций находят очищенные до бела скелеты кабанов, лис, а то и беспечных челноков. Мессер, в конец от этого озверевший, порывался сбросить Хорька вниз, в багровый поток – чтобы на его примере подтвердить справедливость баек.
Из всех домов, стоявших вдоль улицы Фестивальная, сохранилось несколько серых семнадцатиэтажных башен, построенных в начале семидесятых. Об этом рассказал бойцам Чекист – оказывается, его мать жила в одной из них задолго до Зелёного Прилива. Поддавшись сентиментальному порыву, командир даже порывался искать её дом – спасибо Хорьку, который зарубил эту идею на корню, сославшись на семейку особо крупных и агрессивных медведей, якобы обитавших по соседству.
Пришлось любоваться на «лебедей» со стороны. Они громоздились серыми скалами так, как поставили их когда-то в соответствии с Генпланом - параллельными, по три башни, линиями, прорезающими квартал. Позже по соседству построили немало зданий и повыше, но ни одно из них не уцелело. Как не уцелели и панельные девятиэтажки, возведённые на заре застройки района.
А «лебеди» почему-то уцелели. Казалось, каждый из них окружён своего рода нейтральной полосой – на десятки метров вокруг не росло ни одного дерева, высотой выше третьего-четвёртого этажей. Зияющие дырами фасады, обвалившиеся, повисшие на арматуре, лоджии, столбы-опоры первого этажа, облупленная плитка стен просвечивали сквозь кружева древолиан, дикого винограда и плюща, создавая завораживающий образ творений рук человеческих, слившихся с изначальной природой, которая и есть – Лес.
Готовясь к вылазке, Чекист с Яцеком заранее наметил перекрёсток улиц Онежская и Фестивальная как контрольный пункт. Спросили Хорька – он, помявшись, признался, что так далеко не заходил. Но командира это не смутило – на карте в выбранном месте была площадь с дорожным «кругом», и Чекист рассчитывал, что сориентироваться на местности будет несложно.