Мехвод заглянул внутрь и присвистнул.
– Братва, гляди, что тут творится!
Зайдя в помещение алтаря, командир едва удержался от матерной тирады. Стены, некогда богато украшенные, безжалостно ободраны. Повсюду, поверх остатков былого узорочья – разлапистые символы самого зловещего вида: волчьи крюки, коловраты, свастики. То тут, то там повторялся знак – треугольник с крючками по углам, увенчанный ромбом. Посредине кострище – кусок опалённого до черноты каменного пола с кучкой золы и обгоревшими костями какой-то мелкой зверушки. На престоле, заляпанном тёмными, подозрительного вида пятнами – кривой нож с костяной рукоятью, покрытой уже знакомыми символами.
– Какая-то сволочь нарочно церковь изгадила. – вынес вердикт Чекист. – Типа ритуально, как сатанисты. Поймать бы козлину и по рогам…
– Я… эта… я, кажется, знаю, кто! – подал голос Хорёк. В алтарь он зайти не решился – заглянул и испуганно отпрянул при виде «наскальной живописи».
– Когда кажется, креститься надо! – злобно огрызнулся Мессер. Ему тоже не нравились чёрные знаки. – Колись, чё замолк, как рыба об лёд?
– У грачёвца, который приходил к председателю, были похожие татуировки. Бритоголовый, Блудояром кличут. Я так думаю, он и постарался.
– Я, по ходу, тоже такие видал. – Мехвод ковырнул ногтём грубо вырезанный на деревянной стенной панели. – У родноверов, которые на Большой Якиманке.
– У чернобожцев? – удивился Чекист. – Ты что, с ними встречался?
– Разок побуцкались. – боец отвечал неохотно, воспоминания явно не доставляли ему удовольствия. – Ещё до того, как я к вам пристал. Я тогда ходил охранником с челноками, и как-то, у входа в тоннель на Калужской, нас эти суки и зажали. Ну, мы засели, стали отстреливаться, а как патроны пожгли – двинули в рукопашную. Одолели, но ещё чуток – и хана. Из наших тогда половина легла… Я потом рассматривал мертвяков – у них на бошках точь-в-точь такие значки были наколоты. И на руках, и на груди тоже.
– На груди? – хохотнул Мессер. – Вы чё их, раздевали? Не знал, что ты у нас некрофил!
– Дурак ты, и шутки твои дурацкие. – беззлобно ответил Мехвод.
– Родноверы в серьёзную драку всегда лезут голыми по пояс. Те, на Калужской, как мы за ножи взялись, тоже косухи поскидывали, и нас. Понятия у них такие: правильным пацанам из стволов валить голимо, а вот холодняком резаться – самое то.
– Стало быть, чернобожцы… – подвёл итог дискуссии командир.
– Ну, Рубик-джан, ну падла хитрозадая! Я ему эту подставу не забуду. Обещал друида, а тут ещё и эти!..
– Слышь, командир… – Мессер заговорщицки понизил голос. – А, может, ну их к нехорошей маме? Скажем Кубику-Рубику, что видели Порченого – и пусть те, их Обители, сами разбираются. А мы, типа, не при делах.