Он потянулся к склянке со спиртом. И не успел – Бич отодвинул вожделенную посудину. Завлаб жалобно посмотрел на него и покорно кивнул.
– И верно, что-то я перебрал… Я к чему веду, Серёга: займись этим делом, а? Если всплывёт – и мне конец, и лабораторию прикроют, вся работа коту под хвост. А всего-то надо: отыскать Вислогузова друида и забрать у него некромицелий. Сделаешь?
– Всего – то… – егерь покачал головой. – Как это у тебя легко выходит… Ладно, Яша, твоё счастье – есть у меня одна любопытная наводка…
– Так берёшься?
– Берусь. Но смотри, будешь должен. И скажи мне ещё раз…
Шапиро поднял взгляд на егеря. Это оказалось непросто: веки слипались, завлаба неудержимо клонило в сон.
– Ты точно уверен, что РИИЛ полностью закрыл тему с некромицелием?
Шапиро пожал плечами.
– Других специалистов у них нет. Закрыли, куда деваться…
– Хорошо. Это чертовски хорошо, Яша! Кстати, Вогняныч что-то плёл про новые образцы, которые у него требовал этот как-бы- друид. Скажи, как родной – ты что, немножечко сохранил?
– Не… – Яков Израилевич попытался сделать честные глаза. Только видоизменённые волокна остались, отмершие. Да ты сам их видел – те, чёрные, в лаборатории.
Егерь смотрел на него с огромным подозрением.
– Яша, я тебя очень уважаю, но… ты, часом, не брешешь?
– Серёга, блин! Как у тебя язык…
– Ладно-ладно, не кипешись. Значит, ни хрена бы он добыть не смог?
– Нет, откуда?
– Ну, попал дядьку Михась!
Щенок припал на передние лапы, смешно оскалился, тявкнул и прыгнул, нацеливаясь на руку. Неудачно – добыча трусливо ускользнула. Мало того – она коварно подкралась сзади и опрокинула грозного охотника на спину. Оставалось униженно дрыгать лапами и сердито пищать.
– Молодец, хороший мальчик, хороший! Скоро покушать принесут, мама с тобой поделится…
После первого знакомства зверёныш прочно прописался у Лиски в клетке. Девушка охотно делилась с ним пайкой, и всякий раз, когда подвальная дверь скрипела, впуская очередного визитёра спешно прятала «соседа» в угол и старалась загородить собой. Ей запали в душу слова о том, что зловещий друид собирался пустить этот комок шерсти, счастья и радости на опыты. А потом горько усмехалась: «Ты, мать, совсем одурела. Самой-то неизвестно сколько жить осталось, может, через час за тобой придут. А туда же, переживаешь за щенка…»
Однако – и продолжала, и переживала, и прятала. Хорошо хоть, охранники не торчали в подвале постоянно: спускались по одному с интервалом в полчаса-час, лениво озирали ряды клеток с узниками и убирались восвояси.
С Виктором связаться больше не удалось – уборщик отказывался передавать новые записки. Пробовала докричаться, но быстро оставила эту затею: полувменяемые «зеленушки», забивали любые звуки взрывами гвалта, воплей и неразборчивых причитаний.