Поэтому в случае неприятностей мое присутствие здесь не помешает.
— Беру свои слова обратно, святой отец. Извините. Удачной охоты!
— Спасибо. — Лицо отца Мастерсона расплылось в улыбке.
Усевшись за руль, Бэньон впервые после гибели Кэйт заметил, что в его сердце кроме ненависти появилось ещё одно чувство — благодарность к людям. Расстилавшаяся перед ним улица выглядела безмятежной. В темноте уютно светились окна домов. Он подумал о бомбе замедленного действия, внутри которой так же безмятежно отщелкивает время часовой механизм…
Дэбби не спала, когда он вернулся в отель, хотя по-прежнему лежала в постели. В номере было темно. Услышав, что кто-то открывает дверь, она испуганно спросила:
— Бэньон?
— Да, — ответил он. — Как вы себя чувствуете? Не возражаете, если я включу свет?
— Нет. Рано или поздно придется привыкать к тому, что на тебя смотрят люди.
Когда зажегся свет, Бэньон обратил внимание, что она подкрасила губы и попыталась привести в порядок волосы.
— Сейчас вы смотритесь совсем неплохо, — сказал он. — Перекусите?
— Нет, не хочется. Я причиняю вам столько хлопот. Почему вы не выставите меня отсюда?
— Вы хотите уйти?
— Нет…
— Тогда прекратим говорить на эту тему, — сказал Бэньон. — Всё-таки я закажу вам поесть, когда буду уходить.
Он снял телефонную трубку.
— Вы уходите прямо сейчас?
— Да, меня ждут дела.
Она слабо улыбнулась:
— Не могли бы вы немного поговорить со мной? Несколько мгновений Бэньон стоял в нерешительности, потом положил трубку обратно на рычаг.
— Что за человек была ваша жена, Бэньон? — негромко спросила Дэбби. — Я знаю, её нет в живых, читала в газете. Наверное, поэтому вы и оттолкнули меня в первую нашу встречу.
Бэньон задержал на ней взгляд, его лицо было абсолютно непроницаемым.
— Она была высокой женщиной двадцати семи лет от роду. С рыжими волосами и голубыми глазами. Если я правильно помню, носила одежду двенадцатого размера. — Он умолк.
— Это полицейское описание, — со смешком сказала Дэбби. — Мне оно ни о чем не говорит. Любила ли она готовить, нравилось ли ей, когда ей делали приятные сюрпризы, что ей казалось смешным — вот что меня интересует.
Поднявшись с места, Бэньон медленно подошел к окну. Внизу сверкали неоновые джунгли Арч-стрит, капли дождя блестели на полированной поверхности машин, по тротуару, подняв воротники, спешили прохожие.
— Извините, Бэньон, — негромко сказала Дэбби. — Я просто дурочка. Конечно, вам тяжело говорить о ней. Во всяком случае со мной.
— Я не желаю говорить о ней ни с вами, ни с кем-либо другим, — сказал Бэньон.
— Еще раз извините.