— Думаю, вам лучше уйти, мистер Бэньон.
— Я имею в виду записку, предсмертное письмо. Он не мог его не написать. Том Диэри должен был объяснить мотивы своего поступка. — Он бросил на неё жесткий взгляд. — Конечно же, он оставил письмо. Где оно?
Миссис Диэри присела на подлокотник кресла. Её лицо казалось удивленным, но страха на нем не было.
— Вы глупец, мистер Бэньон, — сказала она. — О существовании письма вы в конце концов догадались, но предполагать, что я выну его из кармана и передам вам, может только, простите, круглый идиот.
— Письмо будет моим, — твердо сказал Бэньон.
— Нет. Никогда, — ответила она тоном, которым взрослые отвечают назойливым детям. — Письмо вместе с ценными бумагами я передала на хранение в банк. Ни вам, ни кому-либо другому передавать его не собираюсь.
— Лагана платит вам за молчание?
— Естественно. — Приподняв ногу в домашней туфле, она медленно повела ею в воздухе. — Я обсудила с ним вопрос о письме Тома на следующий день после его самоубийства. Он просил меня уничтожить его, обещав выплачивать ежегодное солидное вознаграждение. Но с моей стороны это было бы крайне неосмотрительно. Когда я говорила с ним о письме, оно уже находилось в безопасном месте. К нему была приложена записка, адресованная моему адвокату. В ней я просила в случае моей насильственной смерти передать письмо в Управление общественной безопасности Филадельфии в присутствии представителей прессы. — На её губах заиграла легкая улыбка. — Письмо Тома для меня надежней любого страхового полиса.
Мистер Лагана позаботится о том, чтобы со мной ничего не случилось.
— О Люси Кэрроуэй Лагане сообщили вы?
— Да, конечно. Из ваших слов я сделала вывод, что, возможно, она знает больше, чем рассказала вам. Том мог рассказать ей и о письме, которое уже подготовил или собирался написать. Лагана не захотел рисковать.
— Сначала её пытали, чтобы выяснить, что ей известно, потом убили, — сказал Бэньон. — Это преступление на вашей совести.
— Меня это мало беспокоит, — улыбнулась миссис Диэри. — Я не испытывала нежных чувств к Люси Кэрроуэй. Думаете, приятно сознавать, что муж путается с дешевой певичкой? Смею вас заверить, нет. Скажу вам откровенно — я ненавидела её и проливать о ней слезы не намерена. Но я не изверг, и мне жаль, что её конец был мучительным.
— Вы лжете. Вы в восторге от того, что с ней произошло.
— У вас извращенное воображение. — Она по-прежнему улыбалась и смотрела на него широко раскрытыми блестящими от возбуждения глазами. — Бедняжка Люси! Какой кошмарный конец короткой и ничтожной жизни!