Счастье? Нет. Сущий ад.
Так или иначе, все и всегда было сущим адом. Во всех местах, во все времена.
Двор. Квадрат асфальта между четырех стен, увенчанных колючей проволокой. Бесчеловечный, как и все остальное. Но глоток свежего воздуха — черт, как это прекрасно!
Особенно когда у тебя пожизненный срок.
Нет, меня не выпустят ни за что. Разве когда мне стукнет шестьдесят и ревматизм одолеет до самых корней волос. Лет через сорок, не раньше…
При этой мысли вся спина, от затылка до крестца, будто подернулась инеем.
Она слишком опасна, высказался психиатр. Вот ублюдок, проклятый лепила!
Слишком склонна к насилию, неспособна обуздывать свой гнев и делать различие между добром и злом.
Ну да. Укол героина — добро. Ломка — зло.
Я им как бельмо в глазу. Таким, каковы они есть. Обывателям, которые косо на меня смотрят, воспитателям, гремящим речами и грешащим поступками, работникам социальных служб, которые и не работают, и ничему не служат. Судьям при вынесении, копам при исполнении, городкам при пополнении, надзирателям-карателям, адвокатам разве что дьявола. Всему гнилому обществу, которое не понимает, кто я. Кем могла бы стать…
Я всего лишь порядковый номер в тюремной книге — и ничего больше.
Мой регистрационный номер 3150.
Скрежет ключа в замочной скважине, сталь по стали, раздирающий слух, поднимающий настроение.
— Марианна, на прогулку!
Надзирательница терпеливо ждет у двери. Ее зовут Жюстина. Из всех самая симпатичная, человеческое лицо среди массы металла. Марианна предусмотрительно повернулась спиной, чтобы та надела на нее наручники, а Даниэль в коридоре наблюдает за сценой. Даниэль, главный надзиратель, офицер, как его называют. Начальник, короче говоря. Единственный мужик в блоке, единственный, кто может расхаживать по женскому отделению. Как правило, всегда в присутствии женщины-надзирателя. Как правило. Потому что распорядок…
Даниэль, он своего не упустит. Наверняка попал сюда не случайно! Идеальное место, чтобы воплощать в жизнь все фантазии извращенца. Иногда он приходил посмотреть, как Марианну выводят во двор. Ведь она на особом положении, под усиленным надзором. Камера в ее полном распоряжении, весь двор для нее одной, в то время как других заключенных уже развели по клеткам. Цена славы в каком-то смысле.
Даниэль, подойдя ближе, похотливо улыбнулся.
— Я ею займусь, — предложил он Жюстине. — Можешь пока выпить кофе, если хочешь. Потом спустишься во двор, присоединишься ко мне…
Гад ползучий! Заговорил о кофе, потому что здесь согласно распорядку заключенным не позволено его пить. Естественно, о нем начинаешь мечтать. Хороший, крепкий эспрессо. С сигареткой. С тремя кусками сахара.