— Нет… Не говори так. Он был уже мертв, ничего нельзя было изменить.
— А Кларисса? Она тоже… была уже мертва, когда ты… ее убил?
Он склонил голову на колени. Рискуя выпустить из виду пистолет.
— Как ты ее убил? Ты ее… забил насмерть? Выстрелил… ей в рот?
Он поднял голову, но отвечать не стал. Взглядом молил ее замолчать. Она коснулась больного места. И продолжала терзать его, хотя голос ее слабел, иссякал, как ручеек знойным летом.
— Может быть, ты… развлекся с ней… перед тем… как убить?
— Неужели ты могла подумать, что…
— Ты и с ней это сделал… ради развлечения…
— Нет, Марианна… Я сказал так тогда, чтобы… потому что…
— Не можешь найти слов, Фрэнк? Что… с тобой такое? Ты… боишься смерти? Любишь убивать… а сам… Ты боишься смерти?
— Я был с тобой не ради развлечения, Марианна. Я сказал так, чтобы разозлить тебя. Чтобы ты продолжила…
— …миссию? Ты только для этого и живешь, верно, Фрэнк? Только одно может тебя испугать… только одно… провал… вот почему… ты убил… молодую мамочку.
Она заметила боль в глубине изумрудов. Повернула нож в ране:
— Ты не знал, что у нее… маленькая дочурка? Жюльетта… ей три годика. Теперь сирота… Нужно, чтобы ты знал… Чтобы жил с этим… как я живу.
Губы у Фрэнка задрожали. Марианна подумала, что бредит, когда слезы пробили брешь в крепостной стене. Выступили на глазах.
— Мне был дан приказ! — оправдывался Фрэнк, совершенно уничтоженный.
Марианна смотрела, как он проливает слезы. Она сама не знала почему, но от этого ей становилось легче, отчаяние отступало. Но Фрэнк довольно быстро пришел в себя:
— Марианна… Теперь все кончено. Опусти пистолет.
Она нашла в себе силы улыбнуться. Хотя и улыбка причиняла боль.
— Я пришла… чтобы убить тебя, Фрэнк… Ты забыл? Ты меня выбрал… вспомни… потому, что я убийца.
Она прицелилась. Судорога страха исказила его лицо. Одно короткое движение. Рывок указательным пальцем. Но Марианна вдруг осознала, что это не принесет ей облегчения. Еще одно убийство? Это не подарит покоя. Не избавит от страданий. Ее рука опустилась, коснулась коленей.
— И без того уже столько крови, — прошептала она. — Столько… страданий… И я даже не знаю зачем… Я не могу больше… Все напрасно… напрасно…
Она выронила пистолет. Фрэнк медленно поднялся. Ногой оттолкнул «глок» в другой конец коридора. Встал перед Марианной. Не смея прикоснуться к ней, не двигаясь с места, смотрел на раны, на кровь. Марианна глядела на него удивленно. Со всей болью, какая есть в мире. Почему он не подобрал пистолет? Воспользуется своим. Разумеется. Вот почему.
— Я так устала… Так устала… Чего ты ждешь… почему не убиваешь меня?