— Я присоединяюсь, — гордо вскинул голову виконт. — Никто не имеет права оскорблять моего друга и меня. Особенно какой-то юнец, которого родной брат хочет подложить в качестве младшего какому-нибудь богачу. Сначала мы попортим тебе шкурку, Канд-Эрисс, а потом, так и быть, я возьму тебя в младшие мужья.
— Губу подбери, третий сынок в семье, без будущего и состояния. Собираешься жить на деньги супруга и подачки своего хозяина? Мой брат вряд ли согласится на подобную кандидатуру, его вкус слишком избирателен. К тому же, кто сказал, что я соглашусь заключить брак с таким ничтожеством, как ты? — Рейн хмыкнул и довольно оскалился.
Его поведение выходило за рамки того мнения, которое сложилось о Лори после первого года обучения. Это было видно по лицам ошарашенных курсантов, стоящих уже плотной толпой вокруг их троицы. Вдалеке Рейн заметил и обеспокоенное личико Кристиана. Друг явно не понимал, что происходит, но благоразумно не вмешивался.
— Я принимаю ваш вызов, господа. Нодигер-Олдис — первый, а ты, пёсик, второй, — по праву вызываемого Рейн установил очерёдность поединков, резко развернулся и спокойно пошёл прочь, оставив за спиной удивлённую толпу и двух противников, чьи планы только что пустил под откос.
Всё оставшееся время вокруг Рейна тихонько гудели курсанты, как пчёлы, нашедшие лакомый цветок. Одни считали его психом-самоубийцей, другие говорили, что лучше дать сдачи и проиграть, чем безропотно стать игрушкой избалованных наследничков, третьи же обсуждали информацию, ловко вброшенную Рейном. О пристрастии Симона к переодеванию любовников в пикантные женские вещички стало известно после того, как Элара выполнила поручение Рейна, во время ссоры нагло заглянув в голову старшекурсника. Тот пылал гневом и плохо себя контролировал. В таком состоянии легко не заметить чьё-либо вторжение, тем более такое искусное и незаметное, которое проворачивала рыжая чертовка. Вообще-то, искала она не компромат на самого Симона, а тот крючок, на котором он держал наследника графа Эстель-Ирса. То, что нужно она, конечно, нашла, а попутно шепнула Рейну о странных играх парня. Ему стоило большого труда не заржать, услышав про подобное. Похоже, он и его пёсик были прямо два сапога пара − садист и извращенец.
− Элара, объясни мне такую вещь, − мысленно обратился Рейн к фамильяру. − За всё время своего нахождения в Академии лишь однажды мне удалось увидеть вязь. Когда я требовал пропуск от пёсика на его морде засветился алый узор, в тот момент он как раз таращился на меня. Почему я не видел ничего подобного при контакте с другими людьми?