— И откуда ты все это знаешь? — сонно спросила Сатьябхама.
— Из воспоминаний, — тихо ответил Канха. — Я был Рамой. Я был несправедлив, я причинил горе Сите. Быть может, я не любил ее по-настоящему, а только гордился ее красотой и любовью. Быть может, я должен теперь искупить адхарму[8] Рамы.
Он погладил Сатьябхаму по голове, коснулся лица и обнаружил, что она спит.
Канха, которого в этой жизни все называли Кришной, улыбнулся в темноте и обнял свою жену. В ту ночь она больше не видела снов.
* * *
Сын божественного вепря Варахи[9] и Бхуми-Земли, покоритель трех миров, царь Праджьотиша Нарака не собирался утверждать свой трон на небесах, как некогда сделали Тарака и Шанкхачур[10]. Ему было довольно того, что дэвы были унижены, а молнии Индры — бессильны. Даже ваджра, сразившая могучего Вритру, не была страшна Нараке — ведь милостью Вишну смерть его лежала в объятиях матери и должна была прийти от отца.
Он смотрел на свою добычу — ныне это были не женщины, не скот и не сокровища дэвов. Всего лишь серьги — оправленные в золото алмазы в форме капли. Солнечный луч дробился в их гранях цветными бликами, и серьги сияли в ладони царя, как осколки света. Он сам вырвал их из ушей Адити, матери дэвов, и никто не сумел ему помешать. Нараке было приятно вспоминать бессильную ярость Индры, грозу и бурю, от которых дэвам не было никакого проку. Пусть помнят сыны Адити, что сыновья Дану одолели их. Сначала Нарака намеревался поднести эти серьги самой Дану, но советники отговорили — конечно, праматерь асуров видит в своей небесной сестре соперницу, однако вряд ли будет довольна таким подарком.
К тому же расстаться с этими каплями живого света Нарака был не в силах. Он нанизал их на шнурок и повесил себе на шею, поверх царского ожерелья.
— Внимание и повиновение! Наракасура, царь Праджьотиша, покоритель Трех Миров!
Нарака стремительно прошагал через залу царского собрания к своему трону, сел, уперев руку в колено.
По знаку главного министра со своего места поднялся Мура, сенапати[11] царского войска.
— О царь, — начал он. — Дозорные донесли, что на твое царство движется с войском Васудева Кришна. Он разбил свой лагерь, перейдя реку.
— А большое ли у него войско?
— Едва ли больше одной анихини[12], о царь, — глаза Муры хитро заблестели.
— Плохо думает о моем царстве этот пастух! — захохотал Нарака. — С десятой частью войска думает одолеть меня?
— О царь, позволь сказать, — поднялся главный министр Даршит. Он был не асуром, а человеком, но Нарака ценил его за ум и проницательность.
— Говори.