— Рад вас видеть, мистер Новак! — пробасил толстяк, довольно резво для своей комплекции поворачиваясь к нему, — Мои соболезнования в связи с потерей бизнеса. Но жизнь-то продолжается.
— Да, да. Добрый день, Питер! Хотя какой он добрый? Столько людей погибло. Будь они прокляты, эти террористы.
— Конечно. Горе-то какое. Я сам был в шоке, когда увидел по телевизору. Но потом сказал сам себе — Питер! На этом твоя жизнь не заканчивается, и главное, чтобы в нашей сделке с мистером Новаком ничего не сорвалось. Мои-то молодцы постарались.
— Понимаете, Питер, я банкир, и мой небольшой банк накрылся — и никакие события, даже самые страшные, не смогли бы хоть как-то повлиять на мое банкротство. И поэтому я должен исчезнуть из списка живых. Раз и навсегда. Но давайте к делу. Что у вас?
Водитель глубоко вздохнул и, фальшиво изображая печаль, грустно проговорил:
— Этой ночью загадочной смертью умер некий одинокий пожилой человек. Ему было семьдесят лет, из которых последние сорок он провел в большой дружбе с алкоголем. Причем кончился дед в номере маленького мотеля «Сильвер старз», что в ста километрах отсюда. Он вчера туда приехал с моими ребятами, и они его зарегистрировали под именем Эрика Новака.
— И что потом?
— А через два часа после того, как вы мне передадите свои документы и оставшуюся сумму, этот номер в мотеле, полный пустых бутылок и окурков, вдруг загорится вместе с новоявленным, но уже мертвым господином Новаком. Разумеется, тело обгорит до неузнаваемости, но какие-то остатки от ваших документов там найдут. Обязательно найдут.
Питер хохотнул и выжидающе уставился на Эрика. Тот достал из сумки большой пухлый почтовый конверт и, протянув его собеседнику, пристально взглянул ему в лицо и медленно проговорил:
— Здесь мои права, бизнес-карты и оставшаяся часть гонорара. Пятьдесят тысяч. Я не ошибся?
Шумный, говорливый Питер поднял глаза и, встретив взгляд собеседника, осекся и слегка охрипшим голосом ответил:
— Конечно, мистер Новак. Все в порядке. Вас подвезти?
— Нет. Не надо. Итак, мотель «Сильвер старз» через два часа? Правильно?
— Да, именно так.
— Отлично. Мои люди проверят. Спасибо, дружище.
Эрик резко открыл дверь и, не прощаясь, вышел. Толстяк еще минуту сидел не шевелясь и провожал взглядом высокую фигуру, двигающуюся к перекрестку. И вдруг Питер ощутил, что слегка поеживается от какого-то странного, беспричинного страха, который предательски пополз по всему телу с той самой секунды, когда он встретился глазами с покинувшим машину.
А человек, который только что перестал быть Новаком, перешел через перекресток и, свернув на соседнюю улицу, остановил такси. В машине он, бросив водителю: «В аэропорт Ла-Гуардиа», откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул. Ночь медленно накрывала гигантский город, пробуждая тысячи оконных светляков и тусклый свет расхлябанно мигающей рекламы.