— Я в порядке, — тихо молвила китаянка. — Только вот… Нам надо отсюда уходить, скоро здесь будет жарко.
— Ну, во-первых, меня зовут Макс, — не сводя глаз с девушки, представился Малин. — А, во-вторых, с чего вы взяли, что мне тоже надо уходить? До того, как ваши друзья так невежливо постучали ко мне в номер, я спокойно спал. И вообще, я тут живу.
— Я — Джия. А еще я сводная сестра этого раскрашенного придурка, — она указала на одного из лежащих в коридоре китайцев. — Гуанмин — трансвестит. Но это было бы его личным делом, если бы он не продавал себя всевозможным богатым геям, которые слетаются к нему со всего Парижа. Плюс кокаин… И если коротко и без вопросов, то минут через тридцать — сорок здесь появится полиция, которой информатор уже сообщил о том, что в это время здесь состоятся сеансы платной любви и будет море кокса. Кроме того, в это же время сюда прибудет парочка поставщиков наркоты, у которых это животное, лежащее возле моего братца, — Джия брезгливо толкнула ногой второго китайца, — планировало приобрести крупную партию. Представляете, какая будет встреча?
— Стоп! Стоп, Джия! А как вы догадались, что и мне лучше исчезнуть? — поинтересовался Макс, заведя девушку в номер и тихо прикрыв за ней дверь.
— А вы думаете, что хорошо одетые американцы — ее голос зазвучал насмешливо, — специально приезжают во Францию, чтобы провести ночь в самом дешевом и грязном отеле парижского Чайна-тауна? Это же понятно, что вам желательно не сталкиваться ни с полицией, ни с кем-либо другим.
— Хотя я и не коренной американец, а родился в России, но в остальном вы абсолютно правы. Надо уносить ноги отсюда, — признал Малин, быстро кидая вещи в сумку от компьютера. — Да, а что будет с вашим братцем? Вы его оставляете?
— Из последней беседы с Гуанмином, часть которой вы слышали, я поняла, что он уже никуда не уйдет. Он окончательно выбрал свой путь в темноту… Это все — финиш. Я пыталась спасти его из последних сил. И я сообщила полицейскому информатору о сегодняшней сходке. А когда хотела дать ему последний шанс и увести отсюда до прихода как наркоторговцев, так и полиции, он ударил меня, заявив, что я предательница. Так что мне теперь тоже придется где-то скрываться…
— Я тебя понял, Джия. Уходим.
Через несколько минут они вышли в тусклый свет китайских фонариков, скудно рассеивавших мутный мрак парижской ночи. Затерянные кварталы Чайна-тауна спали нервным и чутким сном, а опасность таилась в каждом из переулков, уходящих в полную темень. Джия в темных джинсах и узкой обтягивающей футболке, легко скользившая по путанице улочек, казалась Малину странной девочкой-подростком, совершенно неуместной во всей этой грубой и жестокой истории, которая так неожиданно их свела.