— Я тебя не боюсь, — повторила она снова, срываясь в легкую хрипотцу. — Не знаю почему. Я многое видела — и, поверь, у меня есть внутреннее ощущение опасности. Любой. Я ее чувствую заранее. Как там, в отеле. Но в тебе не видно ничего опасного для меня, никакой угрозы, а наоборот — какое-то спокойствие, умиротворение, тишина. Хочешь, помолчим?
Малин кивнул, не отрывая взгляда от Джии. Она склонила голову к стене, замерла, прикрыв глаза. Странное, незнакомое ощущение, пришедшее сразу же, как только они вошли в комнату, манящее и пугающее своей нереальностью, росло где-то внутри его сознания. Макс чувствовал, что вся суета и напряжение последних дней провалились куда-то в темноту, остались за порогом. За тем порогом, который пересечь смогли только он и эта китайская девочка, невесть какими путями оказавшаяся рядом. Нет, это не то, о чем подумалось сразу. Не то, что было с сотнями других — или даже с той, давней, одной, которая из прошлого. Нет, здесь дело в чем-то другом, еще пока непонятном…
Он встал и тихо подошел к Джии. Та как будто почувствовала, открыла глаза и беззвучно поднялась к нему навстречу, сбросив плед. Он обнял девушку и тут же ощутил, как по ее телу будто прошел разряд тока. Время замерло, а через секунду рассыпалось множеством мелких осколков и перестало существовать. И только за окном где-то далеко с воем пронеслась полицейская машина.
Когда позднее утро окончательно залило комнату солнечными лучами, прорвавшимися сквозь облака, громким гулом автомобилей за окном и шумными разговорами китайцев, завтракающих в кафе на первом этаже, Макс поднял глаза от компьютера и невольно залюбовался просыпающейся Джией. Нет ничего прекрасней женщины, когда она медленно расстается с хрупким миром недавних сновидений, в эти мгновения в ней появляется то самое, неопределенное и неназванное, которое так притягивает взгляд… Он подошел к спутнице и присел на край кровати.
Малин вот уже несколько часов пытался осуществить почти нереальную идею — он просматривал все имеющиеся в сети фотографии крупных терактов, громких событий, повлиявших на изменения в мировой политике и расстановке глобальных сил с момента убийства Кеннеди. С 1963 года. Он всматривался в лица случайных прохожих, невольных очевидцев, в робкой надежде увидеть то самое знакомое лицо. И сейчас, вернувшись к столу, Макс погрузился в очередную порцию жутких фотографий — убитые люди, искореженные взрывами дома, бегущие женщины, прикрывающие своими телами детей…
И вот, добравшись до 1981 года, он углубился в фотографии покушения на Папу Римского Иоанна Павла II