— Послушайте, милочка. Я не знаю, что вас связывает с этим молодым человеком, — улыбнулся Левин, — но догадываюсь, что вы ему явно не сестра. И, понимая ваше беспокойство, могу только добавить: те, к кому Макс подобрался так близко, не оставят в живых ни его, ни вас. А может быть, и меня тоже. Выжить вам возможно только в том случае, если вы сделаете невозможное… Совсем невозможное: найдете и расскажете миру обо всем.
— Теперь ваша очередь, господин Левин, — сказал Макс, почему-то перейдя на русский язык.
— Я не знал почти ничего из того, что выяснили вы. Ни про Кеннеди, ни про «девять-одиннадцать», ни про Римского Папу. А вот Игоря Ларионова знал — и очень хорошо. Если, конечно, про этого человека можно сказать «знал хорошо». Дело было в начале 1998 года. Кризис постепенно накрывал страну — резкое снижение мировых цен на нефть, проблемы в Юго-Восточной Азии, раздутые до невозможности дефицитные бюджеты, которые легко принимала Госдума и не менее легко подписывал веселый президент Ельцин. Одновременно шла попытка сдерживания инфляции за счет отказа от эмиссионного финансирования госбюджета и удержания завышенного курса рубля. Представляете? Но мои партнеры на всех уровнях, от крупного криминала до высокой власти, плотно вложились в доллары и в гособлигации, которые с легкой руки инсайдеров из российского Минфина в нужный момент сбрасывались. Я понятно объясняю?
Малин кивнул, и хозяин дома, затянувшись сигарой, продолжал:
— И вот тогда, в начале июня, меня пригласил к себе заместитель министра финансов Матвей Асьянов. У нас с ним были разные, не всегда законные делишки. С его подачи я скупал за четверть цены у иностранных компаний государственные долги России, которые казались почти безнадежными. А потом Асьянов вдруг объявлял о том, что Министерство финансов изыскало возможность оплатить именно этот, купленный мною за копейки, долг. И, представьте себе, долг вдруг оплачивался в размере, скажем, восьмидесяти процентов. В результате я получал гигантскую разницу в сорок — пятьдесят процентов, а суммы-то были немалые — тридцать, сорок, пятьдесят миллионов долларов. Разумеется, половину я отправлял на офшорные счета Матвея и его приближенных.
Так вот, захожу я в роскошный кабинет Асьянова, а там сидит мужчина лет шестидесяти пяти — шестидесяти семи. Такой высокий, импозантный, подтянутый, черные зачесанные назад волосы и непонятные глаза с каким-то желтым странным огоньком в глубине. Да, да. Это именно тот, кого вы обнаружили на всех ваших фотографиях. И Асьянов нас знакомит, представляет мне человека. Мол, Ларионов Игорь Михайлович. Долгое время работал за границей, связан теплыми отношениями с людьми из Международного валютного фонда, сейчас вот вернулся на Родину, в Россию, отказался от латвийского гражданства и указом президента получил российский паспорт.