Федя молчал, напряженно думал. Действительно, что? Он не успел ответить — опять заговорил Нил Тарасович:
— Я тебе скажу: человек должен знать, для чего он живет.
Он начал ходить по избе тяжелыми шагами. Его большая тень закрывала то печь, то окна, то сразу полкомнаты.
— Нельзя, Федор, жить просто так, только потому, что тебе дана жизнь. Должна у человека быть цель. Огромная цель, понимаешь…
Он опять остановился перед Федей.
— Поздравь меня, Федор: сегодня меня приняли в партию большевиков. — И при этом голос Нила Тарасовича дрогнул от волнения.
Федя бросился на шею художнику, поцеловал его в колючую щеку:
— Поздравляю!..
— Может быть, ты еще не все понимаешь, Федор, — горячо говорил ему в самое ухо художник. — Но ты умный, думающий парень, ты обязательно поймешь: ничего нет важнее того дела, за которое борется Ленин и его партия. — Он крепко обнял Федю. — Наша партия… Еще далека та новая жизнь, Федор, тысячу дьяволов, далека!.. Но она неизбежно придет к людям. Я это до конца понял. Теперь я знаю, для чего я живу, для чего пишу, для чего стреляю. Как я счастлив, мальчик! Если бы ты знал!
Нил Тарасович пристально посмотрел на Федю.
— Ты это должен почувствовать. Это неизбежно. Тебя ждет большая, счастливая жизнь. Она должна быть счастливой!..
Они стояли на середине избы, смотрели друг на друга блестящими повлажневшими глазами, два очень разных человека, которых объединила и повела за собой пролетарская революция.
КАК МИШКА-ПЕЧАТНИК СТАЛ РАЗВЕДЧИКОМ
…Иногда, просыпаясь ночью, он боялся открыть глаза — ему со сна казалось, что он опять в цыганском таборе, что где-то рядом заросший цыган с кнутом, и горят костры, и пахнет жареным мясом…
Но все-таки Мишка открывал глаза, и тем радостней было ему: вокруг были друзья и пахло новой, но уже привычной жизнью — лошадьми, махоркой, лекарствами, порохом.
Бывали ночи, когда он не высыпался — начинался очередной переход. И настроение портилось. Но свежий воздух, быстрый шаг, новые запахи прогоняли сон, и к Мишке возвращалось бодрое расположение духа.
И просто славно было бежать в ночи за подводой, когда все движется вперед — и лошади, и люди, а кругом снежные поля, серое, неясное небо, и жизнь пахнет новизной и странствиями.
Была уже глубокая зима с пушистыми снегами и морозами, когда в деревнях по утрам звонко горланят петухи, а в замерзшее небо прямыми столбами уходят дымы из труб, и пахнет печеным хлебом.
В деревне Хомяки Мишка жил в большом сарае, набитом душистым сеном, и, прислушиваясь к далекой канонаде, отсылался — в последнее время спать ему приходилось мало.